"Сигбьерн Хельмебак. Андерсенам - Ура! " - читать интересную книгу автора

- Андерсен! - холодно сказала она, жестом останавливая его. - Это вы
дали девочкам бутылки?!
- А что в этом плохого? Да, я.
- Неужели для вас нет ничего святого? - фру Сэм схватила две бутылки, и
Андерсен решил, что сейчас она швырнет их ему в физиономию. Но оказалось,
фру Сэм хотела просто вернуть бутылки.
- Постыдились бы, - сердито сказала она.
- Но ведь они стоят по тридцать эре. За четыре бутылки дадут крону
двадцать. А большим я не располагаю. - Андерсен подошел к столу, чтобы
забрать бутылки. Вокруг стал собираться народ. Но тут вмешался плотный
низкорослый человек.
- Добрый день, фру Сэм, - сказал он. В произношении чувствовался
северный говор.
Фру Сэм встала. Ее щеки были еще красны от гнева, но поздоровалась она
вежливо и, бросив еще один испепеляющий взгляд в сторону Андерсена, сказала:
- Прискорбный случай!
- Ну почему же, фру Сэм. Должно принимать все дары с благодарностью.
Именно так и строится церковь божия на земле!
- Да, но бутылки-то пивные. Если б хоть молочные!
- Бог не смотрит на этикетку, для него главное - душа.
Фру Сэм это не убедило. Она обернулась к испуганно глазевшим девочкам
- Дети, во всяком случае, эти бутылки сдавать не будут! - в голосе
слышался отзвук протеста, пока что пребывавшего в зачаточном состоянии.
- Я их сам сдам. Всякое даяние - благо!
Он взял бутылки и исчез в магазине, как безгрешная душа, переступившая
райские врата. Андерсен удивленно посмотрел вслед. Это была его первая
встреча с Аяксеном, новым пастором.
Рогер сидел на ступеньках почтовой конторы и рассматривал буквы,
напечатанные на конверте. Рогеру было шесть с половиной, осенью ему уже идти
в школу, и поэтому он знал почти весь алфавит.
- Нор-веж-ска-я... - он выговаривал каждую букву вслух. Дело шло
хорошо, удалось сразу же понять это слово. Следующее слово было труднее,
хотя все буквы были известны: - Ло-те-рея. А потом косая палочка и по букве
с каждой стороны: А/О[3]. Это немножко походило на слова в букваре, по
которому его учили и который он давно уже перерос: "А-о, а-у... мама, ау!"
Но слово "ло-те-рея" так и не стало понятным.
Рогер положил конверт себе на голову и попытался, балансируя, идти по
прямой, считая шаги. Рогер насчитал уже тридцать шесть шагов, но тут порыв
ветра сдул конверт.
Ветер дул в сторону киоска. Дойдя до него, Рогер остановился,
разглядывая выставленные газеты и журналы. Тут даже не нужно было уметь
читать: обложки говорили сами за себя. Мрачные физиономии мужчин, зажавших в
кулаке револьвер, и полуголые женщины, вопящие от ужаса, с вытаращенными
глазами и кинжалом в груди. Некоторые были даже совсем голые, лежали или
сидели в самых разных позах. Огромные груди напоминали воздушные шары. Он
видел раздетыми и мать и Туне и всегда удивлялся, почему у обеих это не так.
Рядом с журналами висела открытка, изображавшая Христа в терновом венце.
Донесся высокий звенящий звук. Высоко в небе плыл реактивный самолет,
за ним тянулся след - как будто две белые шерстяные нитки делили небосвод
надвое. Рогер подумал, что когда-нибудь полетит на самолете, а тысячи и