"Эрнест Хемингуэй. Отцы и дети" - читать интересную книгу автора

Видишь, - говорил отец, - вон там наша Дороти. Она подняла флаг, а сейчас
идет к пристани.
Ник смотрел на ту сторону озера и видел длинную линию лесистого берега,
за ней высокие сосны, мыс над бухтой, расчищенные холмы ближе к ферме,
белый коттедж среди деревьев, но не мог различить ни шеста, ни пристани,
только белый песок и изогнутую линию берега.
- Видишь стадо овец на косогоре, ближе к мысу?
- Вижу.
Оно казалось светлым пятном на серо-зеленом косогоре.
- Я могу их сосчитать, - говорил отец.
Как и все люди, обладающие какой-либо незаурядной способностью, отец
Ника был очень нервен. Сверх того, он был сентиментален, и, как
большинство сентиментальных людей, жесток и беззащитен в одно и то же
время. Ему редко что-нибудь удавалось, и не всегда по его вине. Он умер,
попавшись в ловушку, которую сам помогал расставить, и еще при жизни все
обманули его, каждый по-своему. Сентиментальных людей так часто
обманывают.
Пока еще Ник не мог писать об отце, но собирался когда-нибудь написать,
а сейчас перепелиная охота заставила его вспомнить отца, каким тот был в
детские годы Ника, до сих пор благодарного отцу за две вещи: охоту и
рыбную ловлю. О том и о другом отец судил настолько же здраво, насколько
не мог судить, например, о половой жизни, и Ник был рад, что вышло именно
так, а не иначе: нужно, чтобы кто-нибудь подарил тебе или хоть дал на
время первое ружье и научил с ним обращаться, нужно жить там, где водится
рыба или дичь, чтоб узнать их повадки, и теперь, в тридцать восемь лет,
Ник любил охоту и рыбную ловлю не меньше, чем в тот день, когда отец
впервые взял его с собой. Эта страсть никогда не теряла силы, и Ник до сих
пор был благодарен отцу за то, что он пробудил ее в нем.
Что касается другого, о чем отец не мог судить здраво, то в этом случае
все что нужно дается самой природой, и каждый выучивается всему, что
следует знать, без наставников, и тут все равно, где бы ты ни жил.
Зато таких необыкновенных глаз, как у отца, Нику больше ни у кого не
приходилось видеть, и Ник любил его очень сильно и очень долго. Теперь,
когда он знал обо всем, не радостно было вспоминать даже самое раннее
детство, до того как дела их семьи запутались. Если б можно было об этом
написать, он бы освободился от этого. Он освободился от многих вещей тем,
что написал о них. Но для этого не пришло еще время. Многие оставались еще
в живых. Он решил думать о чем-нибудь другом. Теперь уже ничем нельзя
помочь, и он много раз передумал об отце все с начала и до конца. Тот
облик, который гробовщик придал его отцу, еще не стерся из памяти Ника, и
все остальное он помнил совершенно ясно, до долгов включительно. Он
поздравил гробовщика с успехом. Гробовщик гордился своей работой и был
явно польщен. Но не гробовщик придал ему этот облик. Он только внес смелой
рукой кое-какие исправления сомнительного художественного достоинства.
Лицо сформировалось само собой в течение долгого времени. Оно приняло
законченные очертания в последние три года. Из этого вышел бы хороший
рассказ, но слишком многие оставались еще в живых, и написать его было
нельзя.
Первоначальное воспитание Ника было закончено в лесах за индейским
поселком. Из коттеджа в поселок вела дорога через лес до фермы и дальше по