"Лорен Хендерсон. Земляничная тату" - читать интересную книгу автора

- Чего? А-а... - Он ухмыльнулся. - Английское чуйство юмора, да?
Приветик. Даун меня звать. Небось, на выставку пришлепали?
- Привет, Даун. - Про себя я решила, что зовут его все же Дон. - А я
Сэм Джонс.
- Инстылляции, что ли? - Лицо Дона вытянулось. - Терпеть их ненавижу.
Ну того, вкалывать типа приходится. Токо без обид, ага? В Нью-Йорке-то
первый раз?
- Угу.
Свирепые вопли и грохот кувалды наконец стихли, но гудки не смолкали.
Их какофонию прорезал вой сирены. Похоже, мои друзья водилы тоже услыхали
ее, потому что мимо просвистели два желтых пятна и растворились вдали.
- Ку-ку, - напутствовал их Дон. - Ну вот... чего сказать-то? А, ну
да. Добро пожаловать в Нью-Йорк.

Глава четвертая

Стоит войти в любую уважающую себя галерею как тебя окидывают
оценивающим взглядом на предмет, способен ли ты отстегнуть пару штук (как
минимум) на здешний шедевр. Дагги, у которого я выставляюсь в Лондоне,
учит своих сотрудников в первую очередь обращать внимание на обувь
посетителей. Он клянется и божится, что башмаки - самый надежный
показатель богатства. Но, как правило, достается не только обуви - взгляд
служителя изучит тебя с ног до головы, и если сотрудник достаточно опытен,
ощущение такое, будто по самым чувствительным частям твоего тела провели
стальной щеткой. Наверное, в случае положительного вердикта должно
казаться, будто тебя ласкают шелковистые прикосновения хорошо обученных
сексуальных рабов но, увы, прежде у меня не было возможности проверить эту
гипотезу.
Девушка в приемной галереи "Бергман Ла Туш" была столь ошеломляюще
красива, что один ее взгляд казался милостью для посетителя. Я по
достоинству оценила ее ненавязчивый обыск - нет ли при мне папки и,
следовательно, не являюсь ли я потенциальной проблемой под названием
"начинающий художник".
- Привет! - воскликнула красавица доведенным до автоматизма бодрым
голосом.
Акцент у девушки был вполне американский, а сама она являла смешение
всех рас, из которых азиатская чуточку выдавалась. Гладкая кожа
нежно-кофейного оттенка, как у дорогой замши, большие, темные
миндалевидные глаза. Но лоб ее избороздили складки задумчивости.
- Простите, - вежливо сказала она, - я не могла вас где-то видеть?
На ней была светлая шелковая блузка и угольно-черные габардиновые
брюки, волосы собраны в маленький пучок на затылке - и ни единого следа
косметики. Девица выглядела до жути безупречно, что означало: штукатурки
на ней больше, чем на мне, только наложила она ее куда более умело.
Никаких драгоценностей, никаких украшений, если не считать серебряного
завитка на ремне, но блузка и брюки сидели как влитые, а каждая прядь
уложенных волос вилась в строго выверенном направлении. Нью-йоркский
минимализм, доведенный до совершенства.
- Меня зовут Сэм Джонс, - сообщила я. - Участвую в следующей выставке.
- Ах да, конечно! Наверное, видела ваше фото в буклете. - Она явно