"Лорен Хендерсон. Земляничная тату" - читать интересную книгу автора

этот дурацкий разговор.
- Не знаю! Я лишь говорю, что череда эмоций, через которую проходишь,
пока полощешь рот, чтобы избавиться от вкуса тухлого сиропа и чайных
опивок, и одновременно проклинаешь так называемого художника...
- Да черт возьми, не считаю я себя художником! Это просто удобный
термин.
- Плевать! Более поверхностных эмоций трудно себе представить. Да
когда пялишься в телевизор, глядя слащавый сериал, и то больше чувств, чем
когда участвуешь в твоих дурацких хэппенингах!
- Ничего не слышу! Пошли на лестницу!
Я кивнула. Лекс начал прокладывать путь через толпу в баре. Я
двинулась за его широкими плечами, обтянутыми потрепанной бежевой замшей.
До этого я успела заглянуть в танцевальный зал и поспешно
ретировалась. Даже бройлерный цыпленок, оценив положение, с облегчением
вернулся бы в свою клетку - наверняка там просторнее и больше свежего
воздуха. И все же здесь было не так жутко, как в том ночном клубе, куда
меня занесло в прошлый раз, - неподалеку от Риджент-стрит. Там каждый
музыкальный отрывок длился секунд девяносто, впрочем, при полном
отсутствии мелодии больше никто и не вынес бы; в паузах ди-джей свистел в
свисток, а толпа отзывалась восторженным воем, прыжками и бешено
размахивала руками. Простой математический подсчет показывает, что за
десять минут такое повторилось шесть раз, а дольше я там и не продержалась
бы.
Еще один серьезный недостаток всех ночных заведений Лондона
заключается в том, что повинуясь какой-то модной причуде, происхождение
которой покрыто мраком, все поголовье их посетителей таскает с собой
дурацкие стеганые куртки, обвязав их вокруг пояса. Так все и отплясывают.
Может, какая-нибудь звезда, типа Голди, и заявилась однажды в таком виде,
но наверняка ведь быстренько избавилась от своего ватника, сдав в гардероб
или другое подходящее место. Зато все остальные словно с ума посходили.
Так что передвигаться в ночных клубах практически невозможно - вокруг все
трясут стегаными одеялами и прыгают словно взбесившиеся кролики из рекламы
батареек "Дюраселл".
- Так о чем мы говорили? Ух ты! Да тут даже орать необязательно. -
Лекс сел на ступеньку и приглашающе похлопал рядом. Я шлепнулась на бетон.
- Да, о чем мы говорили? - повторил он и тут же махнул рукой. - Ладно,
хрен с ним. Проехали.
Он допил виски и посмотрел мне прямо в глаза. Мое бедро прижималось к
его джинсовой ноге, и нельзя сказать, что прикосновение было неприятным. Я
машинально опустила взгляд на башмаки Лекса и вздохнула. Ненавижу эти
дурацкие говнодавы с болтающимися макаронинами шнурков. Под замшевым
пиджаком у Лекса обнаружился еще один пиджачишко - джинсовый, а под ним
футболка. Что ж, хоть одет в моем вкусе. Волосы у него были темные и очень
короткие, наверняка завиваются, когда он их отпускает. Довершали облик
Лекса смуглая кожа и большие темные глаза. В общем, примерно так выглядела
бы, наверное, и я, родись мальчишкой. Только ресницы у него были длиннее,
чем у меня, вот скотина! Лекс имел привычку с невинным видом хлопать
густыми ресницами - такими длинными шелковистыми метелками могла бы даже
Твигги "Знаменитая топ-модель 1960-х годов" позавидовать. Ну и,
разумеется, этот гад прекрасно сознавал свою привлекательность.