"Дмитрий Хепри. Легенда о гибели богов." - читать интересную книгу автора

девичьей застенчивостью. - Так скажи-ка богам Олимпа, в каком качестве ты
познал наибольшее наслаждение?
Гермафродит медлит с ответом, украдкой бросая косые взгляды. Судьям
справедливым и не взирающим не пристало вертеть головой - а то бы он уже
хрустел шейными позвонками.
- В высшей степени двусмысленный молодой человек, - роняет Аполлон.
Hаконец Гермафродит находится с ответом:
- Воистину, я бы покривил душой, - восклицает он, - если бы не признал, что
означив степень мужского удовольствия равной единице, придется исчислить
женское наслаждения равным трижды трем!
- Лживый урод! - бросает Гера.
Владыка Олимпа хохочет.
Совершенно неожиданно голос подает редко берущая слово богиня Деметра:
- Hе знаю, стоит ли мне мешаться в этот спор, - тихо начинает она. - Однако,
увлекшись спором о наслаждениях, все намертво позабыли о том, что кроме них на
долю женщины достаются еще тяготы беременности и муки родов. Мужчины любят
щеголять воинской храбростью, однако даже самые робкие из них, знай они что это
такое, предпочли бы вместо родов трижды стать под щит.
Пропустив все это мимо ушей, Зевс, все еще хохоча, привлекает к себе
виночерпия.
Блистательная Гера молчит.
Достойный этому ответ будет дан со временем.



Услышав крик древнего бога, великий воин останавливается и прислушивается.
Выглядит он здорово и жаль, что во мраке темницы древних богов некому оценить
грозной красоты его украшенных конскими хвостами пятидесяти шлемов, великолепия
сработанных киклопами доспехов, остроты копий и крепости клинков, затейливости
изображений на щитах, способных отразить даже молнии Зевса.
Великий воин ждет, но новых криков не следует и он снова продолжает мерять
шагами тьму, как делает уже века - мимо рядов кованных из железа дверей, на
засовах которых окаменела осевшая пыль веков, сквозь тишину и крики, сквозь
безнадежность, сквозь отчаянье...
- Что ему чудилось? - спрашивает себя великий воин.
- Мучает ли его сожаление?
- Какой кошмар терзает его душу?
- Жалеет ли он о прошлом?
Он прислушивается снова. Тишина.
- Помнят ли о нем под солнцем?
- Hевозможно забыть такое величие.
- Забыть можно все.
- И помнят ли под солнцем наши имена?
Эта негромкая фраза будит десятки голосов, которые стараясь перебить друг
друга, превращают в бесполезный шум все сказанное. Потом они умолкают.
- Мы столько раз говорили о том, что нет в мире преград, кроме невозможности
и о том, что все дозволенно в нем, - раздается в тишине. - Hо каждый раз что-то
останавливает нас, когда мы на деле пытаемся вооружить себя этими истинами. Что
мешает нам троим, бросив свой пост, выйти под солнце? Кто рискнет поднять руку
на первенцев Урана и Геи? И кто останется после этого в живых?