"Фрэнк Херберт. Дом глав Дюны (Дюна-6)" - читать интересную книгу автора

Великая Чтимая Матра подняла мизинец правой руки. Ожидавший в молча-
нии адъютант подошел к пленнице со шприцем для инъекций. Быть может, но-
вый наркотик развяжет ведьме язык, а может, и нет. Неважно.
Сабанда поморщилась, когда инъектор коснулся ее шеи. Через секунду
она была мертва. Слуги унесли тело. Его скормят пленным Футарам. Не то
чтобы от Футаров была большая польза: они не размножались в неволе, не
подчинялись самым обычным командам. Вялые, выжидающие...
"Где...?" - мог спросить один из них. Или произнести другие слова,
столь же мало значащие. И все же некоторые удовольствия Футары могли
доставить. Плен также удостоверял, что они уязвимы. Так же, как и эти
примитивные ведьмы. Мы найдем место, где скрываются ведьмы. Это всего
лишь дело времени.


Человек, который способен взять что-то заурядное, привычное и осве-
тить его новым светом, может устрашить. Мы не хотим, чтобы наши предс-
тавления изменялись; нам кажется, что требовать этого, значит, угрожать
нам. "Все важное мне уже известно!" - кричим мы. И тут приходит Изменяю-
щий и выбрасывает все наши представления прочь - словно ненужный мусор.
- Мастер Дзен-суфи

Майлзу Тэгу нравилось играть в садах, окружавших Центральный. В пер-
вый раз Одрейд привела его сюда, когда он только учился ходить и едва
ковылял по дорожкам между деревьев. Это было его первым воспоминанием:
ребенок, которому едва исполнилось два года, но который уже знал, что он
гхола - хотя вряд ли до конца осознавал смысл этого слова.
- Ты особенный ребенок, - говорила Одрейд, - Мы создали тебя из кле-
ток, которые взяли у очень старого человека.
Но в то время, хотя он и был не по годам развит, хотя эти слова
странно встревожили его, гораздо более интересным казалось бегать в вы-
сокой летней траве под деревьями...
Позже он добавил к этому дню другие "садовые" воспоминания, собирая
впечатления об Одрейд и прочих, учивших его. Очень рано он начал пони-
мать, что прогулки доставляют Одрейд не меньшее удовольствие, чем ему
самому.
Однажды вечером - ему было тогда четыре года - он сказал ей:
- Больше всего я люблю весну.
- И я тоже.
Когда ему было семь и он уже начал проявлять те умственные способнос-
ти вкупе с голографической памятью, которые заставили его прошлую инкар-
нацию сгибаться под бременем обязанностей, возложенных на него Сестрами
- тогда он увидел сады по-иному. Они словно пробуждали что-то непонят-
ное, еще неизвестное, дремлющее в глубине его сердца.
Тогда впервые он почувствовал, что обладает странными воспоминаниями,
никогда не всплывающими на поверхность. В тревоге и растерянности он об-
ратился к Одрейд - Преподобная Мать казалась темным, четко очерченным
силуэтом в лучах заходящего солнца:
- Есть вещи, которые я не могу вспомнить!
- Однажды вспомнишь, - отвечала она.
Он смотрел на Одрейд против света, а потому не видел ее лица - слова