"Филипп Эриа. Золотая решетка [H]" - читать интересную книгу автора

этого своего места проследовала непосредственно в загробный мир; этот образ
старшей в роду Буссарделей стал как бы символом всего рода, и на этом
обрывались воспоминания о прошлом. Бабуся умерла тихо и мирно всего два года
тому назад, незадолго до объявления войны, вскоре после драмы, которая
стоила жизни Ксавье и привела овдовевшую Агнессу к разрыву с семьей. Агнесса
так и не повидала больше бабушку, даже в гробу; сославшись на близость
родов, она не поехала в Париж на похороны.
Наконец лионский поезд подошел к платформе. Агнесса поместилась у
выхода рядом с контролером и без труда узнала новоприбывших по тому, как они
внимательно оглядывались вокруг. Новые знакомцы последовали за ней. Едва они
начали спускаться с лестницы Сен-Шарля, как в лицо всем четырем ударил
ледяной порыв ветра и принудил остановиться на полпути, на средних
ступеньках. Агнесса знала, что такое здешний ветер, и взяла под руку девушку
и младшего из ее спутников, которого чуть было не сбило с ног. Крепкая,
высокая, сохранившая еще спортивную форму благодаря здоровой жизни на мысе
Байю, она заслоняла от ветра новоприбывших, чувствовала себя куда сильнее
их. Когда они спустились с лестницы и вышли на бульвар Дюгомье, Агнесса
объяснила им, что такого ветра, как в этом уголке Средиземноморья, нет нигде
и что он уже не первый день гуляет по побережью.
- А я-то думал, что здесь погода мягче, чем в Лионе, - сказал один из
юношей.
- Но все-таки грех жаловаться, - живо возразила Агнесса.- Если бы вы
знали, какие холода стоят сейчас в Париже!
- А вы оттуда?
- Нет. Я живу в Пор-Кро круглый год. Моему сыну всего два года, и мне
нельзя отлучаться надолго. Но я только что видела людей, приехавших прямо из
Парижа. Во всяком случае, у нас нет обмороженных, как у них там.
Журналисты переглянулись.
За время ее отсутствия подвальное помещение кафе успело наполниться
народом. Агнесса вновь увидела накрытый стол и возле него свою приятельницу
- она была на посту, в своей роли распорядительницы рождественского ужина.
Ужина, перенесенного с полуночи на десять часов вечера, что представляло по
нынешним временам несомненные выгоды, поскольку можно было сэкономить и не
обедать. Приятельница Агнессы была вдовой художника, вышедшего из группы
"диких" и пользовавшегося известностью в эпоху между двух войн, в двадцатые
годы, когда хозяйка этого вечера, называвшаяся ныне просто Мано, еще
именовалась Манолой. Теперь она жила одна в городе Кань, стране художников.
Нелегко оказалось разбить лед и разжечь беседу между гостями, которые
едва знали друг друга, так как жили в разных местах Лазурного берега, да и
обосновались здесь движимые различными мотивами: тут были и деловые люди, и
деятели кино и литературы, за которыми, по их словам, следили оккупанты, или
же "слишком рьяные патриоты, чтобы гнуть шею под немецким сапогом", евреи,
флотские офицеры с женами; среди этих временных обитателей французского юга
заметно выделялись аборигены, поселившиеся здесь еще до войны и
чувствовавшие себя более непринужденно. В общем явно преобладали женщины и
явно не хватало молодежи. Всю эту пеструю публику связывало, не считая
главного магнита - ужина, лишь присутствие Мано, которая поспешила усадить
гостей за стол, сама оставаясь в качестве хозяйки на ногах. Она нарочно
выбрала для сегодняшнего вечера помещение кафе с примыкающей к нему кухней,
но отказалась от услуг официантов, ради того чтобы приглашенные могли себя