"Филипп Эриа "Время любить" " - читать интересную книгу авторабыстро установившееся между нами понимание за спиной Рено изумило меня,
теперь я была спокойна, но чувствовала себя чуточку виноватой. И однако я поняла, что в конце концов посещение Пейроля, наш обед, болтовня втроем в чем-то благодетельны для моего сына. Он выходил из своего одиночества. Ни на нашем острове, что и понятно, ни в том лицее, где он раньше учился, ни в этом, ни во время каникул, где бы мы их ни проводили, - словом, нигде Рено не заводил себе друзей. А мне очень этого хотелось; и стоило мне заметить первые признаки товарищеской близости, как я всячески старалась способствовать укреплению этих отношений; но что бы я ни делала, как бы ни надеялась, ни разу приятель не превратился в друга. Как-то зимой на курорте - по совету врачей я при любой возможности старалась увезти Рено в горы - мой сын необыкновенно привязался к одному мальчику, своему ровеснику, которому после падения на лыжах запретили вставать. Было им тогда обоим по тринадцать-четырнадцать лет. Презрев все соблазны залитой солнцем лыжни, Рено целыми днями в течение трех недель просиживал у шезлонга больного и даже водил его по террасе отеля, подставив плечо и поддерживая за талию. Когда в первый раз я увидела Рено в роли сиделки, у меня захолонуло сердце. Я узнала себя. В памяти моей ярче, чем когда-либо, возник образ кратковременного супружества, на которое я пошла в пору далекой моей любви или, быть может, далеких моих приключений, взяв себе в мужья слабого юношу, вернее, раненного жизнью, доверчиво опиравшегося на меня. Однако двое этих мальчиков среди снегов больше подходили друг к другу, хотя бы по возрасту. Они еще переписывались некоторое время, и на пасхальных каникулах я предложила Рено провести две недели на побережье, где, как мы узнали, будет - Значит, ты не хочешь увидеться с Жан-Реми? Он неопределенно пожал плечами. Я не отставала: - Тебе неинтересно? Почему? - Он выздоровел. Глубинный смысл этих слов, разумеется, ускользал от него, зато от меня - нет. Именно здесь сказалось в Рено мое пристрастие к слабым созданиям, к неравным союзам, а, возможно, также тайное желание не привязываться к человеку. Так или иначе, мой пример и моя участь чересчур тяжело легли на плечи Рено, и это наследие, переданное мною сыну, уже проявляло себя самым гнетущим образом. До десяти лет Рено слишком жил мною, а затем слишком собою и мною, только в этом и была вся разница. Он сжился с одиночеством, но не по тем причинам, по каким сжилась я. В моем случае главенствующую роль играли воля и желание найти себе прибежище, защиту против палачества нашей семьи; но благодаря судьбе и благодаря моим стараниям чаша эта миновала Рено. Мое одиночество вооружило меня против жизни, а сына, наоборот, разоружило. Я не обманывалась на сей счет, хотя в мое отсутствие он нередко говорил знакомым, дивившимся тому, что такие слова произносит мальчик: "Одиночество? Я совсем как мама, я обожаю одиночество". Но нет. Ведь как я ни любила своего сына, как ни дружно мы с ним жили, он принадлежал к иному поколению, и я знала, как современная молодежь боится одиночества, как ищет общества и часто бывает при этом недостаточно разборчива. Не здесь ли разгадка их неустроенности и множества недоразумений? Надо было, действуя осторожно, отвести сына от моей колеи, уберечь его от этого вечного подражания и повторения моих ошибок. Возможно, |
|
|