"Филипп Эриа "Время любить" " - читать интересную книгу автора

- Пойди скажи Ирме, чтобы она дала нам по стакану холодного оршада.
Будем как провансальцы, упьемся миндалем. И приходи скорее обратно,
поболтаем! - бросила я ему вслед.
Рено вернулся уже в шортах и сандалиях и без дальних слов сообщил мне,
что давно отставал по математике.
- Но теперь мне окончательно каюк, теперь не догнать. Разве что чудом
смогу выбраться. А чудеса...
- Представь, я тоже не очень-то верю в чудеса. Предпочитаю земное
вмешательство. Кого-нибудь, кто сумеет нам помочь.
- Значит, ты это имела в виду?
Да, именно это. Мысль эта уже давно пришла мне в голову. Рено успешно
шел по латыни, греческому и особенно по французскому языку, и отчасти
поэтому мы перебрались в город, расположенный неподалеку от университета,
славящегося своим филологическим факультетом. Но математика, математика...
Еще мальчиком на нашем уединенном острове он с трудом научился считать. И я
не могла упрекать сына в антиматематическом направлении ума, напротив,
видела в этом своеобразное подражание, если только не прямую
наследственность. Все мои ученические годы, и Рено это знал, прошли под
знаком отчаянной ненависти к математике, к которой я не имела никаких
способностей, а главное, и не стремилась ее понять из чувства противоречия,
так как вся наша семья превозносила математику, превознося ее главным
образом за то, что в ней есть цифры, а цифры, как известно, насущный хлеб
бережливости. Двадцать лет спустя, когда я нежданно-негаданно сделалась
декоратором, потом специализировалась на восстановлении местных старинных
зданий, я убедилась, что существенный пробел одностороннего образования
мешал мне в спорах с подрядчиками, да и сейчас мешает.
- Понимаешь, - проговорил Рено (это "понимаешь", которым он начинал
почти все свои фразы, вошло у него в привычку, и я догадывалась, что с
помощью этого "понимаешь" он старается установить между нами более тесное
понимание). - Понимаешь, как бы я ни старался, какие бы отметки в течение
года ни получал по французскому языку, по латыни, по греческому, по
английскому, даже по истории, все равно в конце концов в день экзаменов
алгебра и геометрия меня загубят.
- А мы не дадим тебя загубить.
Он улыбнулся впервые после возвращения из лицея, но тут же снова
вспомнил что-то неприятное и покачал головой.
- Брать уроки у учителя математики - это же скучища.
- Почему же именно у учителя?
- А у кого же тогда?
- У ученика, только старших классов.
- У математика?
- Хотя бы. Есть же у вас в лицее какой-нибудь ученик, который дает
уроки, чтобы улучшить свое материальное положение.
- Есть, - согласился он. - Но предупреждаю, все математики воображают,
будто вышли прямо из ляжки Юпитера.
- Попытаемся найти такого, который не воображает, будет еще забавнее.
А как, по-твоему, разве не интереснее тебе заниматься с приятелем
семнадцати-восемнадцати лет, чем с тридцатилетним стариком?
Рено повернулся, посмотрел на меня, потом на сосновую рощу, идущую
вверх по косогору, после чего с серьезным видом отхлебнул глоток ледяного