"Филипп Эриа. Семья Буссардель (Роман) " - читать интересную книгу автора

выгодные стороны прилежания, первенство среди младших благодаря возрасту, а
среди сверстниц благодаря успехам, удовлетворенное тщеславие, которое так
приятно щекотали похвалы за умение вызубрить урок и без запинки отбарабанить
его перед всем классом, - все это вполне соответствовало характеру Аделины.
Она была создана для такой жизни, она быстро научилась перешептываться,
поверять подругам свои тайны и мгновенно застывать в позе примерной ученицы,
улыбаться по заказу, делать почтительные реверансы, шпорить любезные слова и
всегда хранить скромный вид. Белокурые косы ее оставались такими же
светлыми, как в детстве, а у Жюли волосы стали каштановыми. Аделина была
красивее младшей сестры, но лишена ее живости и очарования. Глаза были
какие-то пустые и приобретали выразительность, только ми да опущенные
ресницы скрывали их взгляд.
В пансионе известно было про каждую ученицу, велико ли состояние ее
родителей; да об этом свидетельствовало и множество мелочей: все девочки
носили форменные платья, но у одних эти платья были сшиты из дорогого
левантина, а у других из полотна; по субботам и накануне всяких праздников
за юными пансионерками приезжали из дому - кто в роскошной коляске, кто в
простом извозчичьем фиакре, а некоторые приходили пешком. Сами
воспитательницы выказывали ту или иную степень снисходительности к ученицам
в соответствии с этим неравенством. У большинства товарок Аделины отцы были
особы почтенные, занимавшие более видные посты, чем Флоран Буссардель, и
более состоятельные, чем он; Аделина из-за этого не испытывала чувства
унижения, наоборот, ей лестно было попасть в такую среду, и она весьма
обдуманно выбирала себе подруг.
- Знаешь,- сказала она однажды отцу в воскресный день,- я очень
подружилась с Селестой Леба - у ее папы самая большая нотариальная контора в
Париже.
Она была счастлива, что может вертеться возле девиц из хорошего
общества, у которых приданого будет в двадцать раз больше, чем у нее, но эта
наклонность уживалась в ее юной душе с противоположной чертой, исходящей,
впрочем, из одного и того же начала: Аделину тянуло к бедным девочкам, с
которыми она могла в свою очередь разыгрывать из себя светскую барышню и,
как ее богатые подружки, ослеплять их своим превосходством. Она
расспрашивала этих обездоленных, обещала им свое покровительство, оказывала
им маленькие услуги, но всегда тайком - чтоб не вызывать зависти у других,
говорила она, а на деле - опасаясь скомпрометировать себя. И как раз эти
снисходительные благодеяния особенно приятно щекотали ее тщеславие.
Появляясь на улице Сент-Круа во всем блеске приобретенных в пансионе
талантов, прекрасных манер и прекрасных знакомств, она желала властвовать
над своими братьями, а те, случалось, восставали против ее притязаний.
Однако Аделина была девицей тринадцати с половиной лет, а они еще малыши, о
чем она постоянно им напоминала; чтобы придать себе больше авторитета, она
не колеблясь взывала даже к памяти покойной матери, которой близнецы не
знали. В конце концов братья покорялись ей.
Они без особого труда переносили ее господство, поскольку оно
проявлялось не каждый день, не мешало им жить по-своему. Роль, взятая на
себя Аделиной, становилась преградой между старшей сестрой и близнецами, ибо
они считали ее из-за этого взрослой, что, впрочем, льстило ее тщеславию.
В то воскресенье она усердно притворялась, что катание на "египетских
горах" не доставляет ей большого удовольствия; зато она могла на следующий