"Филипп Эриа. Семья Буссардель (Роман) " - читать интересную книгу автора

в три голоса потребовали, чтобы их сейчас же повели посмотреть новую
квартиру. Отец, только что побывавший там, возражал: осматривать нечего,
можно и без того получить достаточное о ней представление. Вообразите две
таких квартиры, как теперешняя, да еще прибавьте к ней ширину ворот. Но,
очень довольный своей удачей, он наконец уступил нетерпению своих отпрысков.
Жозефа попросила позволения присоединиться к компании. Минутку подождали ее,
она вышла в переднюю уже без фартука, отвернув засученные рукава и повязав
голову праздничным шелковым платком.
Перед ними предстала описанная Буссарделем квартира. Высокие и
просторные пустые комнаты, без мебели, без портьер, без оконных занавесок и
ковров, с распахнутыми настежь дверями, казались при свете угасающего дня
таинственными, они словно застыли в ожидании будущих обитателей, и шаги
пришельцев, ступавших по паркету, отдавались так гулко, что каждый тотчас же
стал ходить на цыпочках. Дети оробели, а возможно, были разочарованы, увидев
голые стены, мало отвечавшие их представлению о роскошных апартаментах, и
вскоре все запросились домой. Аделина почти ни на что не глядела. Зато
Жозефу пришлось позвать два раза - так она была увлечена осмотром своих
будущих владений, так радовалась, что в новой кухне будет гораздо светлее,
чем в прежней, на антресолях.
Близнецы, а затем и Жюли легли спать в обычное свое время. Довольно
скоро последовала их примеру и Аделина. Флоран и Рамело остались одни в
гостиной. Оба сидели у лампы, прикрытой абажуром. Флоран дочитывал газету
"Конститюсьонель", а Рамело выписывала из альманаха мод адреса лавок и
мастерских, которые могли понадобиться при устройстве на новой квартире.
Составив список, она наконец ушла к себе, отец тоже направился в свою
спальню.
Он уже начал раздеваться, как вдруг услышал какие-то странные звуки,
доносившиеся из комнаты Аделины. Как будто вздохи, тихие всхлипывания. Что
это! Дочка плачет? Какие-нибудь детские огорчения, подумал отец и, решив не
вмешиваться, продолжал раздеваться, стараясь не шуметь. Но через несколько
минут опять послышались рыдания, более громкие на этот раз. Тут уже трудно
становилось притворяться, что не слышишь их.
- Ты не спишь, дитя мое?
- Нет, папенька,- тотчас ответил через дверь плачущий голосок,
прерываемый жалобными вздохами.- Я не могу... не могу... уснуть...
- А надо уснуть, дитя мое. Ведь тебе завтра рано вставить, ты же
поедешь в пансион. Да и мне тоже нужно отдохнуть. Я уж почти разделся.
Снова наступило молчание, а потом Аделина опять расплакалась и
залепетала:
- Мне очень жаль, папенька... что я тебе... мешаю... спать... Мне так
тяжело... так тяжело...
- Ну, в чем же дело? - спросил Флоран.
Он накинул халат и, захватив со стола горевшую свечу, отворил дверь в
гардеробную. Аделина, несомненно, ждала, что отец, придет,- она сидела в
постели и широко раскрытыми глазами смотрела на него. Он видел, что она
моргает от света, по не заметил, чтобы лицо у нее было очень уж заплаканное.
Она вытерла глаза скомканным носовым платочком, который держала в руке.
- Ну что? - повторил он.- Что случилось? У тебя неприятности в
пансионе?
Аделина отрицательно покачала головой. Отец задавал ей один вопрос за