"Филипп Эриа. Семья Буссардель (Роман) " - читать интересную книгу автора

авантюристами, умели усыпить бдительность или рассеять гнев самих монархов и
скорее уж готовы были морить голодом армию солдат, чем предать своего друга.
В тюрьме, где Сушо сидел не в одиночке, он получил через посредника
предложение Буссарделя, заявившего, что он в состоянии выкупить у своего
компаньона пай в их товариществе. Цена, предложенная им, вызвала у Сушо
улыбку, но он находился в исключительных обстоятельствах. Согласившись на
эту сделку, Сушо все же получал малую толику как раз в то время, когда все
его источники доходов иссякли.
Итак, Буссардель выбрался из переделки цел и невредим. И теперь даже
крепче стоял на ногах. Благодаря этим событиям стало известно, что он
сделался единственным владельцем своей маклерской конторы, и ему удалось
убедить всех, что он выкупил ее задолго до скандала с поставщиком.
Впоследствии, когда Рамело корила его, что он совершенно напрасно
перепугался, Флоран отвечал:
- Именно потому, что я очень перепугался, я и выкарабкался из этой
истории с выгодой для себя.
Дела у него тем временем расширились, контора процветала, и, таким
образом, и похвальная честность Буссарделя, и злостное мошенничество Сушо
заложили основы благоденствия как самого Флорана, так и его потомков.
На второй этаж переселились лишь ко времени карнавала, когда тревога
совсем улеглась. Сушо вынесли приговор в день Нового года. Обстановку в
квартире Буссарделя теперь отличала роскошь, однако в пределах здравого
смысла. Все тут соответствовало требованиям утонченного комфорта и
современных новшеств. Лампы снабжены были матовыми шарами - абажурами, в
главных комнатах пол устилали ковры из бобрика, у каждой кровати поставили
изящные ночные столики; в столовой была сложена белая изразцовая печь,
обогревавшая и гостиную, куда она выходила другой своей стенкой,
облицованной зелеными изразцами. Окна были задрапированы занавесками по
последней моде. У девочек в комнате стояло фортепьяно, столик с
принадлежностями для акварельных рисунков; у мальчиков были теперь у каждого
своя кровать, свой стол для занятий. Для расширения их умственного кругозора
по стенам были развешены виды Швейцарии. В гостиной красовалась мебель
лимонного дерева с инкрустацией; кресла и мягкий диван с подушками обиты
были шелковым штофом с цветочками.
Видно было, что вся мебель создана в одной из лучших мастерских
предместья Сент-Антуан.
А все старье Флоран собрал в своей библиотеке, где он не принимал
посторонних. Комната эта сообщалась с его спальней, которую он обставил так,
как и обещал дочери. Он часто говорил, что, выйдя из конторы, хочет жить в
атмосфере воспоминаний и что мебель, какую делали до Революции - большие
"недельные" шифоньеры, пузатые комоды, старинные глубокие кресла с "ушами",
- имеет для него особую прелесть.
Но если Флоран и дорожил обстановкой, состоявшей из старинных вещей,
свидетелей прошлого, то отчасти потому, что ему не хотелось менять свои
привычки. Библиотека и спальня были для него не храмом воспоминаний, а
скорее вместилищем старых, обжитых вещей. Ведь много лет он тут, бывало, не
глядя протягивал руку и сразу открывал нужный ему ящик. Ноги его уже давно
измерили, сколько шагов от стены до кресел и шкафа. Новая мебель изменила бы
прежние черты, знакомые контуры его жизни. Он ушибал бы себе локоть,
коленку, зря терял бы время, разыскивая на непривычном месте галстук.