"Филипп Эриа. Время любить ("Буссардели" #4) " - читать интересную книгу автора

Молчал ли он, говорил ли, все носило на себе следы его одинокого
детства. С первого дня его рождения мы жили только вдвоем, и я нередко с
опаской думала, не сказалось ли это постоянное одиночество на его характере,
не расслабило ли его. Но он был настоящим мальчишкой и постепенно на моих
глазах мужал, рос. И теперь отрочество брало свое. Не было в Рено ни
каких-то особенных талантов, ни тщеславных притязаний, зато в нем
чувствовалось "noli me tangere" (Не тронь меня (лат.)), что равно относилось
как ко мне, так и ко всем прочим. Самым редкостным благом, пожалуй
единственно надежным в нашей с ним уединенной жизни, был врожденный инстинкт
моего сына, не позволявший ему прибегать в отношениях со мной к ребяческой
дешевой разнеженности и мелкотравчатой откровенности, которая сплошь и рядом
у единственных сыновей, воспитанных матерью, становится как бы вторым
дыханием, дыханием психического свойства. И он сам не слишком держался за
свое детство, да и я тоже не пыталась продлить его. Он удачно избежал
опасности стать слишком зависимым от меня, а я - опасности слишком
распоряжаться им, к чему у меня, несомненно, имеется склонность. Далось мне
это не без труда, но, стремясь уважать его натуру, я несколько утратила свою
и, как многие женщины, нашла в этом удовлетворение: забыла о себе.
Но как только мы заговорили о лицее, я увидела, что Рено рассеянно
смотрит куда-то вдаль на сосновую рощу - то ли он надеялся обнаружить среди
стволов силуэт неведомого репетитора, то ли думал о контрольной работе,
которую ему вернули в присутствии всего класса и под которой красным
карандашом была выставлена отметка, отбросившая его на последнее место. Я
встала.
- А знаешь что? Давай-ка поужинаем пораньше и сходим вдвоем в кино.
Хоть отвлечемся немного.
- Ох уж ты! - И Рено, на чьих губах я не могла вызвать даже улыбки,
расхохотался во все горло.- Нет, они правы, твои деятели, когда говорят, что
ты всегда всех обойдешь. Только я в шортах, пойду надену джинсы.
- Оставайся в шортах, вас, таких, что показывают голые ляжки, хватает.
А гляди-ка, по-моему, они у тебя за последнее время здорово окрепли.
- По-моему, тоже,- охотно согласился Рено.- Это из-за баскетбола.
Он согнул колени, чтобы нам обоим удобнее было разглядывать его ноги,
потом вытянул их, расставил в виде ижицы, напряг мускулы и сам пощупал их не
без удовольствия.
Прошло много лет, а до сих пор я помню, какой фильм давали тогда в
нашем любимом кинотеатре. Главную роль играл американский актер новейшей
кинематографической школы, и, если судить по стечению публики, местная
молодежь, очевидно, многого ждала от этого зрелища. Не будь у меня тайного
замысла во что бы то ни стало развлечь своего сына, пожалуй, я пожалела бы о
том, что мы сюда пришли; чем меньше я буду придавать значения его неудаче с
математикой, тем легче он согласится на предложенное мною средство спасения.
Но с другой стороны, я была не прочь еще раз вникнуть в яростную жажду жизни
нынешних юнцов в ее кинематографическом воплощении, сидя рядом с сыном и
зная, что пока сумела его уберечь.
Мы уселись на свои места, и, как только погас свет, Рено завладел моей
рукой. Это уж никак не было в его привычках. Я разрывалась между чувством
радостного волнения и гордостью при мысли, что могу вести сына куда захочу.
Но осторожность, осторожность! Не должен он, недоверчивый как жеребенок,
видеть мое оружие, а уж тем паче мое торжество. Когда после кинохроники