"Филипп Эриа. Время любить ("Буссардели" #4) " - читать интересную книгу автора

снова зажегся свет и я хотела было принять руку, он вцепился в нее еще
крепче. Взглядом, движением подбородка я, улыбаясь, показала ему на соседей.
Но он только пожал плечами.
- Плевать мне на них с высокого дерева.
- Тебя же примут за моего возлюбленного.
- А разве я тебя не люблю?
Во время фильма, который показался мне бесконечно длинным в этом душном
зале, Рено выпустил мою руку, но когда именно? Однако, вспоминая об этом
сейчас, я еще чувствую на запястье это нежное касание, такое, казалось бы,
банальное в темноте кинотеатра, но никогда этим минутам не суждено было
повториться.
После нарочитого нагнетания кинокадров и тесноты при выходе из
кинотеатра взбурлил людской водоворот, растекся по тротуарам и мостовой,
вскипел, разбился на отдельные ручейки, и вот уже затрещали мотороллеры,
стреляя, несомненно, в честь тех самых мотоциклов, что бороздили экран.
- Давай переждем на террасе кафе и закажем мороженое. Неохота в такой
давке садиться за руль.
Под сводами платанов, освещенных электричеством, помещалось миленькое
кафе, зеленое с золотом, славящееся на весь бульвар и в сезон закрывающееся
позже других. Здесь можно было подышать воздухом ночной прохлады и воздухом
студенческой молодежи, уже давно вытеснившей прежнего завсегдатая - буржуа.
Порывы ветерка налетали, играли моими волосами. Рено уже не говорил о
фильме: очевидно, то, что показали нам, его не задело. Он смотрел на снующую
вокруг нас публику, кланялся товарищам, а я наслаждалась минутой счастья. Да
и как же не быть мне безоблачно счастливой? Я уже успела сжиться с тем, что
лишена, как принято говорить, женской жизни, перестала интересоваться
мужчинами моего возраста или старше, и вот сумела же в сорок лет добиться
подлинной близости с юношей, который принадлежит мне целиком, с мальчиком, с
собственным своим сыном.
Мне захотелось посмотреть на него, отдохнуть душой, глядя на дорогое
мне лицо, но тут он сказал:
- Сейчас на бульваре стало потише. Пустишь меня за руль?
Наша машина одним махом промчалась по боковой улице, и после внешнего
бульвара навстречу нам понеслись просторы. Городская жизнь отступилась от
нас, мы возвращались в наше царство. Всякий раз, будь то ночью или днем,
покидая город этим более коротким путем, через окраину, я как бы попадала в
чужую, новую страну. Она не обманывала моих ожиданий и, когда вечерами я
возвращалась домой к сыну, с первыми же оборотами колеса становилась мне
наградой за долгий день работы. Порывы ветра, налетавшие сразу же за
акведуком, выметали из головы нудные разговоры с агентами по продаже
недвижимого имущества, с подрядчиками, поставщиками, клиентами - уже совсем
невыносимыми спорщиками. Тогда я забывала замороженную стройку,
отсутствующих или отлынивающих от работы каменщиков, их вечное стремление
отложить сегодняшние дела на завтра - такова оборотная сторона
провансальской медали. Домой я приезжала с ясной головой, с радостной
усмешкой на губах и ничем не давала понять Рено, что у меня, кроме забот о
нем, есть еще и свои дела, свои нерешенные вопросы, усталость, нелегкий
заработок, о чем он, очевидно, догадывался и был мне за это благодарен. В
основу его воспитания я положила золотое правило - избавить сына от того, в
чем я пробарахталась все свое детство или, проще говоря, что искалечило мне