"Джоржетт Хейер. Миражи любви " - читать интересную книгу автора

- Его светлость не принимает никого, кроме доктора и, разумеется,
мадемуазель Эстаси.
- Да? - безразличным тоном протянул гость, и дворецкий, посмотрев на
его суровое, ничего не выражающее лицо, так и остался в неведении:
возможно, сэр Тристрам и не знает, зачем его пригласили в Суссекс? Если это
так, то трудно даже предположить, как он отнесется ко всему. Его не так
легко заставить сняться с места. Дворецкий готов был поспорить: десять к
одному, что здесь какая-то неприятность.
Голос сэра Тристрама прервал его размышления:
- Пошлите ко мне моего камердинера, Порсон, и доложите его светлости о
моем приезде.
Дворецкий с поклоном удалился. Сэр Тристрам подошел к окну. Он смотрел
через парк в дальний лес, который еще можно было рассмотреть в сгущающихся
сумерках. В его взоре была печаль, а губы плотно сжаты, и сейчас он казался
более суровым, чем обычно. Он не обернулся, когда дверь открылась. В
комнату вошел его слуга в сопровождении двух лакеев: один из них внес его
дорожную сумку, а другой поставил на туалетный столик золоченый канделябр.
Шилд тут же прошел от окна к камину и уставился вниз, на тлеющие поленья.
Лакей задернул шторы на окнах и бесшумно удалился. Джапп, камердинер,
принялся распаковывать дорожную сумку. Выложил на кровать вечерний фрак,
темно-красные бархатные панталоны и флорентийский жилет. Сэр Тристрам
пошевелил поленья на решетке ногой, обутой в высокий сапог. Джапп искоса
взглянул на него, пытаясь понять, почему это хозяин такой угрюмый.
- Желаете пудру, сэр? - предложил он, ставя на туалетный стол
пудреницу и помаду.
- Нет.
Джапп вздохнул. Он уже знал, что мистер Левенхэм в Дауер-Хаус. Вполне
вероятно, что Красавчик заявится в Корт навестить своего кузена. И зная,
как искусно слуга мистера Левенхэма делает прическу, Джапп затосковал. Его
хозяин должен спуститься к обеду изящно завитым и напудренным. Однако он
ничего не сказал, опустился на колени и стал снимать сапоги сэра Тристрама.
Полчаса спустя Шилд в сопровождении слуги лорда Левенхэма спустился,
прошел через галерею и без доклада вошел в большую спальню.
Комната, отделанная дубовыми панелями и увешанная темно-красными
портьерами, согревалась жарким пламенем камина. В канделябрах горело не
менее пятидесяти свечей. В дальнем конце комнаты на небольшом возвышении
стояла широкая кровать под балдахином. На ней, обложенный подушками,
укрытый покрывалом из яркой парчи, в экзотическом халате и напудренном
парике, без которого его никто никогда не видел, не считая слуги, возлежал
старый Сильвестр, девятый барон Левенхэм.
Сэр Тристрам задержался у порога, ослепленный неожиданно ярким светом.
При виде этого многоцветного великолепия сардоническая усмешка появилась на
его суровом лице.
- Ваше смертное ложе, сэр?
Из-под балдахина послышался слабый, нетвердый голос:
- Да, это мое смертное ложе.
Сэр Тристрам прошел к возвышению. К нему протянулась немощная рука, на
которой сиял огромный рубин. Он взял ее и стоял, не отпуская и глядя вниз,
на пергаментное лицо двоюродного деда - с ястребиным носом, бескровными
губами и глубоко запавшими блестящими глазами. Сильвестру было восемьдесят,