"Джорджетт Хейер. Тени былого " - читать интересную книгу автора

- Двадцать лет назад! Так давно! Джастин, ты же не...
- Я хотел жениться на ней, - задумчиво сказал Эйвон. - По молодости и
глупости. Теперь это кажется невероятным, но так было. Я попросил
разрешения ухаживать за ней у... да, забавно, не правда ли?.. у ее
достопочтенного батюшки. - Он помолчал, глядя в огонь. - Мне... дай
сообразить... мне было двадцать или чуть больше.
Уже не помню. Между моим отцом и ее отцом особой дружбы не было. Тоже
из-за женщины. И, кажется, победа осталась за моим батюшкой. Вероятно,
досада еще язвила. Ну и за мной даже в том возрасте числились кое-какие
интрижки. - У него затряслись плечи. - Так уж повелось в нашем роду. Старый
граф запретил мне даже думать о его дочери. Не так уж и удивительно,
по-твоему? Нет, я не увез ее. Вместо этого мне нанес визит Сен-Вир. Тогда
он был виконтом де Вальме. Визит этот был почти оскорбительным.
- Для тебя?
Эйвон улыбнулся.
- Для меня. Благородный Анри явился ко мне на квартиру с большим и
тяжелым хлыстом. - Хью ахнул, и улыбка стала шире. - Нет, мой милый, меня
не отхлестали. Но по порядку. Анри был в ярости. Мы перед тем из-за чего-то
повздорили. Возможно, из-за женщины, но не помню. Он был вне себя от
бешенства, что должно бы послужить мне некоторым утешением. Я посмел
поднять мои распутные глаза на дщерь высоконравственного дома Сен-Виров! Ты
замечал эту высоконравственность? Суть ее в том, что Сен-Виры занимались
амурами втихомолку, а мои, как тебе известно, доступны всем взорам.
Замечаешь разницу? Bon17. - Эйвон сел на ручку кресла и закинул ногу за
ногу. В пальцах он крутил пустую рюмку. - Мое развратное поведение (я
повторяю его слова, Хью), отсутствие у меня всякой нравственности, моя
черная репутация, мой гнусный характер, мой... впрочем, остальное я
позабыл. Но это было нечто эпическое и превратило мое честнейшее
предложение руки и сердца в несмываемое оскорбление. Мне внушалось, что я -
грязь под стопами Сен-Виров. Было сказано еще много, но наконец благородный
Анри добрался до кульминации своей филиппики. За мою наглость я отведаю его
хлыста. Я! Аластейр Эйвонский!
- Но, Джастин, он, видимо, обезумел! Ведь ты же не какой-нибудь
буржуа! Аластейры...
- Вот именно. Он обезумел. Эти рыжие, милый Хью! Ну, и что-то такое
между нами все-таки было. Без сомнения, в том-то или в чем-то я поступил с
ним отвратительно. Ну, и как ты без труда вообразишь, возник небольшой
спор. И мне не потребовалось много времени, чтобы добраться до своей
кульминации. Короче говоря, я имел удовольствие располосовать ему лицо его
собственным хлыстом. Его шпага вылетела из ножен. - Герцог вытянул руку, и
под шелковым рукавом заиграли его мышцы. - Я был юн, но знал кое-что об
искусстве фехтования даже в те дни. Я так его проколол, что мои лакеи
отвезли его домой в моей карете. Когда он отбыл, я предался размышлениям.
Видишь ли, мой милый, я был страстно влюблен (или воображал, будто я
страстно влюблен) в эту... э... рыжую сварливую бабу. Благородный Анри
сообщил мне, что его сестра сочла себя оскорбленной моими ухаживаниями. И
мне пришло в голову, что благородная девица могла истолковать их неверно,
счесть поисками мимолетной интрижки. И я явился в особняк Сен-Виров
объяснить мои намерения. Принял меня не ее батюшка, но Анри, возлежавший на
кушетке. С ним были какие-то его друзья. Уже не помню. И в их присутствии,