"Пауль Хейзе. Колдовство среди бела дня " - читать интересную книгу автора

длилось слишком долго, и иногда мне кажется, что я ждала напрасно. Но, не
правда ли, вы ведь согласны со мной, что верность - она ведь не глупая
выдумка, и человек может ей учиться в жизни; a если ей научилась я, то
почему другой должен отчаиваться? Ах да, отчаиваться! Я, конечно, тоже часто
отчаиваюсь: таким становишься, когда слишком долго спишь и видишь грустные
сны. Если вы позволите, я присяду здесь на минутку, a потом сразу уйду
прочь.
Стул, на которoм я сидел вчера ночью перед беседкой, все еще стоял на
прежнем месте. Молодая особа опустилась на него, скрестила свои маленькие, в
белых атласных туфельках, ножки, выглядывавшие из-под складок не слишком
длинного батистового платья, и глубоко вздохнула, словно прогулка лишила ее
сил. При этом она, казалось, совсем забыла о моем существовании, поскольку
занялась своим туалетом: сняла шляпу, подняла рукава до плеч и в паузе между
этими действиями с выражением страстного желания на лице нюхала свою розу.
Только чтобы нe молчать, поскольку тишина меня угнетала, я спросил, не
ею ли были написаны картины с цветами в садовом домике. Она как-то рассеянно
кивнула и, внезапно снова посмотрев на меня, спросила:
- Были ли вы когда-нибудь в России? - Я лишь покачал головой. - Жаль! -
сказала она. - Мне очень хочется узнать, действительно ли там так холодно,
как говорят люди. О, тепло, тепло! Каждый тоскует по теплу, не правда ли? И
по теплому сердцу, к которому можно прижаться... однако эти все разговоры -
не для молодой девушки: ее поведение должно говорить только о низких
температурaх. Ну да мне уж теперь все равно. Я достаточно взрослая для того,
чтобы не позволять никому читать мне нравоучений. Я заметила, сударь, что вы
также находите мою одежду слишком вызывающей. Что в том, как человек
одевается, если он тем самым только скрывает свои потаенные мысли? Нет, не
спрашивайте меня! Когда вернется один человек, чьему обещанию я твердо верю,
я покину всех завистников и маловеров - и они устыдятся. А теперь - Dieu
vous benissе![1]
Она спокойно встала и, попрощавшись со мной легким кивком головы,
собиралась уже уходить.
- Могу ли я попросить вас об одолжении, сударыня? - спросил я. -
Подарите мне цветок, который вы держите в руке. Я хочу сохранить его на
память oб этом памятном знакомстве.
Я перехватил ее быстрый, подозрительный взгляд.
- K сожалению, - сказала она, - я не могу вам этого позволить. Получить
в подарок розу - это не пустяк. Вы знаете язык цветов? Во всяком случае,
этого нужно остерегаться. Потому что с этого все и начинается, и - кто
знает, к чему это может привести? Сначала - цветок, затем - венок. И даже
если вы никому не скажете oб этом, он все равно узнает, потому что я не
смогу oт него ничего скрыть, когда он вернется. И... Вы ведь тоже верите,
что он вернется, как бы далеко он ни был?
- Разумеется! - согласился я, теперь уже окончательно убежденный в том,
что мои подозрения оказались обоснованными. Снова меня переполнило глубокое
сострадание к этому бедному юному созданию, на чьем лице вспыхнула такая
трогательная радость в момент, когда я своим уверенным ответом укрепил ее
веру в возможность вернуть утраченное счастье.
- Благодарю вас! - искренне ответила она. - Вы так добры ко мне. Другие
избегают меня, считая, что у меня не все в порядке с головой. Но это во мне
говорит лихорадочная тоска, которая заставляет меня иногда фантазировать. Ho