"Хазл Хилд. Ужас в музее (Сб. "Жизнь зверя")" - читать интересную книгу автора

наручных часов, истекли сутки, однако далекие башенные часы только
возвещали полночь.
Что-то в темноте и безмолвии зала обостряло чувства, заставляя
воспринимать едва уловимые дуновения, столь слабые, что их трудно было
отнести к движениям воздуха. Джонс искренне пожалел о своей излишней
чувствительности. Временами его слух, казалось, различал смутные шорохи,
не до конца слившиеся с ночными шумами убогих улиц за стеной, и в мозг
вползали мысли о зыбких и туманных материях, вроде гармонии небесных сфер,
и неизвестных, недостижимых формах жизни в чужих измерениях, нависших над
нашим миром. Роджерс часто размышлял о подобных вещах.
Скользящие искорки света в погруженных во мрак зрачках обрели
странную упорядоченность, рассыпаясь и складываясь в причудливо
изменяющиеся узоры. Джонс часто задумывался об этих таинственных лучах из
скрытых глубин, которые мерцают для нас в отсутствие всякого земного
освещения; однако подобных сегодняшним ему еще не приходилось видеть.
Бесцельные перемещения светлых точек, обычные для глаза человека,
оказавшегося в кромешной тьме, сменились огненным вихрем, исполненным
тайного смысла.
Затем пришло ощущение движения. Двери оставались заперты, однако,
несмотря на полное отсутствие сквозняков, Джонс почувствовал, что воздух
утратил свою прежнюю неподвижность. Неосязаемые изменения в давлении - не
настолько заметные, чтобы предположить приближение чего-то невидимого и
ужасного, сопровождало общее неприятное похолодание атмосферы в зале.
Воздух отдавал солью, словно смешавшись с бризом черных подземных вод;
затхлые испарения достигли скамьи, где сидел Джонс. В дневное время он не
замечал, чтобы восковые фигуры обладали таким запахом; пожалуй, так могли
пахнуть чучела животных в зоологическом музее. Любопытная иллюзия,
особенно если вспомнить уверения Роджерса, что не все из его скульптур
искусственного происхождения. Да, вероятно, именно эти слова и вызвали
подобный обман чувств. Не следует доверяться воображению, иначе можно
сойти с ума на пару с беднягой Роджерсом.
Полная заброшенность зала действовала угнетающе. Даже отдаленный бой
часов, казалось, долетал из космической бездны. Это сравнение напомнило
Джонсу о чудовищной фотографии, которую показывал Роджерс: причудливый
подземный храм с резным троном и древние развалины в опасных и
недосягаемых просторах Арктики. Возможно, Роджерс в самом деле бывал на
Аляске, но фотография еще ничего не доказывала; резьба и зловещие
иероглифы на троне вполне могли оказаться искусной декорацией. Достаточно
представить чудовищную тушу, застывшую на троне... Какой небывалый полет
воображения! Интересно, где стоит этот шедевр? Скорее всего за ду-бевой
дверью в мастерской. Однако что пользы размышлять о каком-то восковом
слепке, когда в зале тесно от отвратительных ипостасей, ничем не
уступающих подземному божеству? Стоит лишь заглянуть за полотняную
занавеску, отгораживающую придел "Только для взрослых".
Окружение из восковых фигур с каждой четвертью часа начинало все
больше раздражать Джонса. Прекрасное знание музея обрекало его даже в
кромешной тьме на мысленное созерцание выставленных экспонатов. Мрак лишь
добавлял немного новых красок отпечатавшимся в памяти персонажам.
Гильотина, казалось, легонько поскрипывала, а бородатое лицо Ландру -
душителя пятидесяти собственных жен - кривило гримасы, полные