"Реджинальд Хилл. Детская игра ("Дэлзиел и Паско" #9) " - читать интересную книгу автора

- Что случилось, Морис? Кто-то вошел? По-моему, ты просто хочешь
сказать, что в твоем новом бесстрашном мире есть люди, которым ты
продолжаешь лгать.
- Видишь ли, большая половина моей жизни, причем ее лучшая часть, не
является ложью. Подумай об этом, Мак. Подумай, черт тебя побери!
- Морис...
В трубке послышались короткие гудки.
Уилд сидел, закрыв лицо ладонями. То, что он сделал, было ужасно с
любой точки зрения - профессиональной или личной. Одно из изречений
Дэлзиела, в равной степени относящихся и к полицейскому, и к человеку с
улицы, гласило: "Если не можешь быть честным, будь хотя бы дьявольски
умным". Нельзя сказать, что он был сейчас достаточно умен и уж точно не был
честен.
Он и словом не обмолвился, что Клифф живет у него, намекнул Морису, что
тот объявился только вчера, хотя это произошло несколько дней назад.
Несколько дней! Уже целая неделя прошла с того дня, как Клифф поселился
у него. Между ними не было сексуальных контактов. Не было ни угроз, ни
требований со стороны Клиффа, ни жестких допросов со стороны Уилда.
Это было перемирие, преддверие ада, а может, затишье перед бурей, как
бы там ни было, Уилд обнаружил, что все больше и больше боится нарушить это
состояние. Усилием воли он заставил себя позвонить накануне Морису. И
испытал огромное облегчение, когда незнакомый голос в трубке стал для него
поводом отложить разговор. Казня себя за вчерашнее малодушие и собрав всю
свою решимость, Уилд потому и ушел раньше времени из "Черного быка", что
сомневался, хватило ли бы у него сил снова позвонить Морису, если бы того не
оказалось на месте.
Что ж, дело сделано, и к чему это привело?
Не найдя ответа, Уилд взглянул на часы. Удивительно, как мало прошло
времени. При желании он мог бы вернуться в бар, пропустить еще одну пинту
пива и закусить чем-нибудь. Но в бар не тянуло. Больше всего на свете ему не
хотелось сейчас выслушивать остроты Паско и Дэлзиела. Что бы ни случилось
завтра, у него оставалась работа, откладывать которую он не имел права.
Уилд раскрыл лежавшие перед ним на столе папки. На толстой было
написано "Кража в магазине", на тонкой - "Вандализм (театр "Кембл")". Их
размер соответствовал важности инцидентов, а не стадии, на которой
находилось расследование дел. Уилд имел все основания сказать, что ни один
существенный факт не был не учтен и, наоборот, никакие второстепенные детали
не мешали делу. Он лучше всех вел документы следствия и считался лучшим
составителем отчетов в отделе розыска. Уилд прекрасно понимал, что, если бы
ему пришлось сейчас выложить всю свою подноготную - добровольно или в
результате давления со стороны Шермана, - то лучшее, на что он мог
надеяться, это быть засунутым в пыльное запустение архивного отдела. У него
не было иллюзий относительно степени либерализма, допустимого в полиции
Среднего Йоркшира.
Возможно, это было бы не так уж плохо. Кто знает, может, ему только
казалось, что вся эта беготня и шум, ненормированной рабочий день и
постоянные перегрузки - то; что надо, может, это лишь заполняло зияющую
пустоту его жизни. Это предположение представлялось Уилду разумным, а он
очень верил в силу разума. Но весь здравый смысл не мог заставить его не
поглядывать на телефон в надежде, что вот сейчас раздастся звонок и он