"Сьюзен Хилл. Однажды весенней порой (Сб. "Современная английская повесть")" - читать интересную книгу автора

спасении. Хотя Бен смеялся над ней и говорил, что осел вполне счастлив
теперь и быть иначе не может, когда в его распоряжении луг в целый акр
величиной и он получает от них обоих столько ласки. А брат Бена, Джо,
рассказывал ей о животных, живущих в Африке, - о гиенах, и зебрах, и
шакалах, крики которых куда ужасней, - часто рассказывал, хотя он только
читал о них в книгах, только в воображении слышал их крики. Джо много,
много чего рассказывал ей, рассказывал все, что знал сам - либо из книг,
либо интуитивно постигая окружающий мир. А у Джо был на редкость острый
слух, как ни у кого, - он знал голоса всех птиц и как эти голоса меняются
со сменой времен года и мог отличить, кто прошелестел, прячась в подлеске,
- кролик, или лисица, или горностай. Джо. Уже минула неделя - нет, больше
- с тех пор, как здесь был Джо. Сейчас время уже не ускользало от нее так,
как в те первые недели, когда утро и вечер, понедельник или пятница и все
часы между сливались воедино и все были лишены смысла.
Снова закричал осел, заслышав ее шаги, и теперь она не испугалась и
негромко позвала его. Зачем Бен купил осла? Привел домой - на мягкой
веревке, обвязанной вокруг натертой до крови шеи, - в подарок ей, да и
себе тоже, как он сказал... привел живое существо, которое будет им
принадлежать. Бен набрел на него за Лонг-Сикет: на шее осла был толстый
кожаный хомут, осел был привязан цепью к дереву возле дороги и оказался
собственностью бродячего жестянщика, который с большой охотой продал его
за фунт стерлингов, вареные яйца, кусок сыра и жестянку пива - за все, что
было у Бена при себе в заплечном мешке.
Осел смотрел на них в тот день мертвыми глазами, шерсть у него
свалялась, кожа была вся в струпьях; он медленно протащился вниз по
тропинке на луг и стал там - просто стал, не осознавая своей впервые
обретенной свободы от хомута и цепи и, может быть, страшась ее, страшась
расстилавшегося перед ним травяного пространства.
Целыми днями он так и стоял там, у самой изгороди, и, когда Рут
приносила ему воды или сена, не притрагивался к ним; потом, через
несколько дней, дождавшись, пока Рут уйдет и скроется в доме, он наклонил
наконец голову к ведерку. Проходили недели, недели терпеливого ухода и
ласки, и Рут все так же спускалась по тропинке и разговаривала с животным,
несмело прикасаясь на миг-другой к его жесткой, покрытой струпьями шее.
Они не сразу дали ему имя. Бен поначалу, спускаясь в сад, просто звал
его: "Сюда, ослик!" или "Сюда, малыш!" Это Джо прозвал его Валаамом -
притащил Библию и прочел историю про ослицу Валаама, которой явился ангел,
и ослица заговорила с ангелом на человечьем языке. Бен же сказал - не
подходит: Валаамом звали человека, а у осла его не было имени. Но тут они
поглядели на луг и увидели, что осел отошел от изгороди и заковылял
вперед, подняв голову, наставив уши, приготовившись обследовать
незнакомое, и тогда они поняли - да, все правильно, пусть будет ему имя
Валаам. Хотя, конечно, Дора Брайс, услыхав про это, подняла их на смех, а
ее муж сказал - какое кощунство! - но Рут это не удивило: она привыкла к
такого рода вещам, примирилась с самого начала с тем, что они невзлюбили
ее и не могут простить ей, что Бен взял ее в жены. А Джо сразу же заявил,
будто это он придумал имя ослу; Джо - всегда честный, всегда готовый
встать на защиту Рут. Джо - самый младший и самый умный из них. Но это
ничему не помогло. Ничто не могло тут помочь.
Не раз в те весенние месяцы были дни, когда она подумывала о том, чтобы