"Р.М.Хин-Гольдовская. Памяти старого друга (Воспоминания современников об А.Ф.Кони) " - читать интересную книгу автора

адвокатуру и через год купить себе виллу на озере Лугано гораздо умнее...
Но что-то мешает... Я долго обдумывал: что важнее? мелькать в поле зрения
гатчинского глаза, прикасаясь к августейшей руке, или держать в своей руке
всю русскую уголовную юстицию... Я решил дело в пользу своей законной
жены, "г-жи юстиции", и махнул рукой на августейшую руку... Этот каламбур
пусть останется entre nous", - прибавил он, смеясь.
Сила и талант Кони заключались несомненно в живом слове. Он прежде
всего был человек трибуны, кафедры, эстрады.
Ему, как воздух, нужна была аудитория, и этим, помимо всего прочего,
объясняется его любовь к студентам, к молодежи, его всегдашняя готовность,
несмотря на бремя обязательных занятий, читать публичные лекции, его
неизреченная щедрость, с которой он отдавал свое слабое здоровье и часы
отдыха голодающим, курсисткам, врачам, бедствующим литераторам...
Надо изумляться универсальности этого юриста по профессии, который в
самых разнообразных областях человеческого ума вращался не как дилетант, а
как мастер.
Литература и театр были его родными стихиями. Ведь он был то, что
французы называют enfant de la rampe, дитя рампы. Мать его - актриса Ирина
Сем. ЮрьеваСандунова, совмещала, как полагалось в ее время, амплуа ingenue
и певицы. Отец - Федор Алексеевич Кони, - редактор-издатель
литературно-театрального журнала "Пантеон", был талантливый критик, поэт,
автор веселых водевилей и едких куплетов, остряк, навлекший на себя гнев
императора Николая Павловича. Когда разразилась Крымская война, "Пантеону"
не разрешили перепечатывать из "Инвалида" телеграммы с театра военных
действий. Журнал зачах. Семья Кони была разорена, и четырнадцатилетний
"Толя", вернувшись однажды из гимназии домой, нашел всю домашнюю
обстановку опечатанной, так что он мог сесть только на подоконник. Чтобы
продолжать свое образование после "Аннен-Шуле" во II гимназии, ему
пришлось, взамен платы за учение, взять на себя обязанности репетитора в
младших классах. Впоследствии на торжественных юбилеях в "Аннен-Шуле" с
гордостью упоминалось, что в числе ее именитых питомцев находился Анатолий
Кони. Он сам с трогательной благодарностью вспоминал свою немецкую школу,
хотя вышел из ее младших классов. Затем, не кончив курса II гимназии, уже
15-летним мальчиком держал экзамен экстерном в Петербургский университет,
оттуда, через год, перешел на юридический факультет Московского
университета и уж никогда не порывал с ним связи...
Как, однако, ни увлекательна была наука права, пандекты не могли
вытеснить из его души первые впечатления "бытия" в атмосфере литературы и
театра. Волшебная власть художественных образов, воплощенных в слове,
приковала его к себе на всю жизнь. Вот почему он всегда был чужой среди
сановников и свой среди писателей и актеров.
Перед Пушкиным он благоговел, называл его величайшим гением России, ее
оправданием перед миром. Вся пушкинская плеяда легла в основу его
художественной сокровищницы. Путь от Пушкина и Гоголя к Толстому и
Достоевскому есть исторический путь русской культуры.
Анатолий Федорович знал лично почти всех "отцов" нашей новой
литературы. Мальчиком он видал Некрасова в доме своих родителей еще во
времена "Пантеона". Свидеться вновь с знаменитым поэтом ему пришлось в
начале 70-х годов при исключительных обстоятельствах. Петербруг был
взволнован самоубийством атташе турецкого посольства, проигравшего