"Владимир Хлумов. Восьмое дело Максимова." - читать интересную книгу автора

и умерла, да еще и августа.
В последнее время Максимов часто мать вспоминал, но больше все-таки с
радостью. Вот она ему часто говорила:
- Ты жениться не спеши, главное не то, чтобы она красивая была, или ты
любил ее очень, главное, чтобы она тебя жалела. Запомни, - это самое главное.
Он запомнил, да уже никак не надеялся на свою судьбу, и вот-на-тебе,
уж наверняка мать была бы рада его счастью.
В столе заказов Максимов получил свадебный торт, с оранжевым сладким
вензелем в виде двух сцепленных колец: одно побольше, другое поменьше, но
тоже - неестественно большое. Вернувшись в машину, он снял флажек и тщательно
зачернил пункт номер шесть деловой программы. Бисквитно-кремовый
заказной теперь покоился в багажнике.
Обратно желтый квадрат не желал приклееваться, а наоборот прилипал к
пальцам и, наконец, совсем свалился на пол, и Максимов даже не стал его поднимать,
- дела заканчивались. Надо, да что там надо (!), смертельно необходимо
встретиться
с Настенькой. Он ужасно соскучился, а после остается "у-ть об-щее".
Такое
чувство, будто этот восьмой пункт появился извне - настолько он был
неестественно сокращен, просто до полного беспамятства. Может быть, здесь
какое-то особое задание, придуманное Настей? Да нет, вроде она ничего особенного
не заказывала, да и не такой она человек, чтобы в список самой напрашиваться.
Вот и седьмой пункт он сам внес исключительно для разбавки, вообщем-то, не
милых его сердцу мероприятий. Конечно, не забыл бы, конечно, и так об
одной
об этой встрече целый день мечтал, а записал для удовольствия, как самое
желанное, как радость сладкую вставил в скучный список.
С другой стороны, вот что непонятно - раз это дело следовало за встречей
с Настей, значит, оно и должно как-то сделаться совместно с ней? Черт, наверное,
во всей этой предсвадебной лихорадке он порядком подустал, оправдывался
просебя Максимов, и только сейчас взглянул на часы и аж присвистнул:
времени оставалось в обрез.
А была осень, стоял сентябрь, и был час пик, а час пик осенью особый.
Осторожные владельцы автотранспорта еще не встали на прикол, дачники и
отдыхающие, наоборот, уже вернулись в город, и на улицах Москвы царило
вавилонское столпотворение. Ну-да в чем-чем, а в автомобильном вождении
Максимов знал толк. Прирабатывая на извозе в последние годы, он досконально
изучил все хитросплетения столичных улиц и гнал теперь переулками и дворами,
умело обходя автомобильные заторы.
Москва светилась кленовыми кронами, и хотелось любить и дышать и
бродить, бродить, прикасаясь к любимому человеку...


Все-таки он попал в пробку на пересечении Ленинского и
Университетского и, потеряв десять незапланированных минут,
разнервничался от мысли, что Настя будет за него волноваться.
Господи! Вот ведь растяпа?! Опоздать на последнее свидание c невестой.
Эта мысль обожгла его горячей волной где то в груди как раз в тот момент,
когда он подполз к перекрестку, и зажегся желтый свет.
- Ну нет! - в сердцах