"Иоанна Хмелевская. ТТ, или Трудный труп" - читать интересную книгу автора

себя любить, причем и то не всегда, только когда это ему было удобно. Марте
приходилось в страшном напряжении ждать и ждать удобной минутки и всегда
быть готовой, как юный пионер. Неизвестно было, когда такая минута придет,
неизвестно было, что от нее потребуется - проявление жгучей страсти
любовницы или предоставление успокаивающей возможности выплакаться ей в
жилетку. Хотя в данном случае вернее было бы сказать - выплакаться на груди
или высморкаться в декольте. Короче, ее роль сводилась к роли жрицы,
преклоняющейся перед божеством, чутко реагирующей на каждое мановение
пальца обожаемого существа и с готовностью выполняющей любое желание
кумира. Зная Марту, я недоумевала, ведь на роль покорной жрицы она годилась
так же, как и на роль епископа Кентерберийского.
Чтобы закончить характеристику Доминика, следует еще добавить, что с
виду это был абсолютно нормальный человек, никто бы при общении с ним не
заподозрил каких-либо патологических склонностей, а внутри - ну прямо пуп
земли. А Марта должна была оборачивать этот пуп лебяжьим пухом.
И при всем этом Марта была несчастнейшим созданием. Сколько раз
приходилось видеть ее сердечные страдания на моем собственном диване! Я
лишь диву давалась, с чего так человек мучается? Мои попытки добраться до
ее серых клеточек всегда оканчивались неудачно, рациональные доводы
отскакивали, словно горох от стенки, взывание к разуму оставалось
безответным. Нет, разум ее действовал, ничего не скажу, но в человеке одно
дело - разум, а другое - все остальное.
Так что в личном плане Доминика я не любила. В служебном он меня
вполне устраивал.
Теперь о Бартеке. С ним я познакомилась еще до того, как мы с Мартой
задумали сериал. Он, Бартек, достался мне по наследству от кого-то из
знакомых, когда у меня возникла потребность в хорошем графике. Бартек был
отличным сценографом (художник-декоратор - основная его специальность),
дизайнером и графиком. О его связях с телевидением я узнала позже, как раз
от Марты, так что, когда Марта время от времени для собственного успокоения
вспоминала о любящей душе Бартека, я по крайней мере понимала, о ком идет
речь.
Ну вот, а теперь случилось нечто ужасное, мой труп непонятным образом
смешался с Домиником и каким-то посторонним трупом, и приходилось срочно
разбираться во всей этой путанице.


***

Звонок от Аниты я восприняла как дар небес.
Она позвонила мне из Копенгагена, сразу как прилетела, по пути из
аэропорта домой. И сообщила потрясающие вещи.
Мы с Анитой почти одногодки, она всего на два года моложе меня, так
что можно нас считать одним поколением, значит, тоже хорошо помнила времена
не столь давние. Однако, будучи журналистом и разъезжая по всему свету,
Анита располагала большими, чем я, возможностями, имела доступ к закрытым
для меня тогда источникам информации, преимущественно с внешней стороны. С
внутренней, польской, я и сама как-то справлялась, даже ее снабжала своими
сведениями. Вот, скажем, совершенно секретные материалы прокуратуры,
недоступные ей, у меня валялись по всему дому. Зато в отличие от меня Анита