"Дмитрий Хмельницкий. О пугливом Сталине и научно-историческом патриотизме " - читать интересную книгу автора

довольно очевидная мысль подрывала смысл существования и национальную
гордость советских людей, а вовсе не конец коммунистической идеологии и
развал СССР. Последнее они пережили довольно легко. Об аргументах речи не
было. Суворов был враг, которого нужно было заткнуть, растоптать, не
слышать...
Некоторые интеллигентные, но несогласные читатели вменяют в вину
Суворову ненаучность стиля. По сути это - комплимент. Если основная
претензия к нескольким томам, набитым интереснейшими фактами и их
оригинальным истолкованием - стилевая, автор может праздновать победу.
Интересно, что другой книге, написанной в том же жанре - "Архипелагу
ГУЛАГ" - ненаучность стиля в вину не вменяется. Скорее наоборот. Думаю, что
значение книг Суворова именно в научном смысле больше, чем значение
"Гулага". С Солженицыным никто не спорил, даже КГБ. Он не совершил научного
открытия. Он детально обрисовал явление, о котором все кто хотел и так
догадывались.
Суворов открытие совершил. Он опрокинул общепринятые (и в СССР и, как
ни странно, на Западе) концепции развития советской истории. Перечеркнул
работу сотен настоящих, обладающих "научным стилем" ученых. Причем сделал
это темпераментно, страстно, язвительно, литературно увлекательно - то есть
"ненаучно". И параллельно вытащил на всеобщее обозрение постоянно
действующий феномен постсоветского сознания: примириться с мыслью, что в
СССР людей убивали десятками миллионов оказалось легче, чем признать, что
цель этих мероприятий была проста до похабства - агрессия против всех и вся.
И никакого идеализма. Приговор Солженицина "Сталин - убийца" восприняли
безоговорочно. Приговор Суворова "Сталин - агрессор" - переварить не
получается. Психологически реакция понятна. Если Сталин убийца, то мы -
жертвы. Если Сталин агрессор, то мы - соучастники.


***

Характерным примером такого подхода может служить один из первых
откликов на книги Суворова - статья доктора исторических наук, профес сора
Арона Черняка "Глазами участника и историка" , опубликованная в № 93
израильского журнала "Двадцать два" в 1994 г., вскоре после выхода двух
первых книг Суворова на русском языке. Профессор Черняк - специалист по
истории артиллерии и военной промышленности, фронтовик, прошедший всю войну
с начала до конца. Логика и методика спора Черняка типична для множества
дискуссий, будоражащих постсоветскую общественность уже больше 10 лет.
Черняк не согласен с Суворовым категорически, считает его теорию
недоказанной и ненаучной, а сами книги - образцом мистификации. И первое,
что возмущает Черняка - это терминология Суворова, который считает "Великую
Отечественную войну" лишь эпизодом Второй мировой войны, агрессивно начатой
СССР в 1939 году.
Черняк пишет: "...если автор говорит о том, что он разрушает "память о
справедливой войне", "освободительной", то какова же она в глазах Суворова?
Понятно - несправедливая, неосвободительная, захватническая. Но тут же
встает сакраментальный, быть может, самый главный вопрос: кто же тогда
десятки миллионов, погибших на фронтах, в тылу, фашистских концлагерях - как
их теперь называть? Защитниками своей Родины или захватчиками? Героями или