"Григорий Гибивич Ходжер. Амур широкий ("Амур широкий" #3) " - читать интересную книгу автора

поднимались по Амуру, тем становилось теплее, снег сильно таял. Март -
ничего не поделаешь. Пришлось идти по ночам, когда морозец схватывал мокрый
снег. Партизаны заходили в стойбища и всем сообщали, что война на Амуре
закончилась, что победила народная власть, советская власть; теперь всем
будет хорошо, всего будет в достатке у охотников, а торговцы больше не
посмеют их обманывать.
К Малмыжу отряд, уменьшившийся наполовину - многие остались в своих
стойбищах, - подошел в полдень. Партизаны глазам своим не поверили - на
берегу села их встречало все население стойбища Нярги. Тут же поджидали их и
малмыжские.
Радости было - не рассказать словами! Женщины плакали, причитали, как
на похоронах, мужчины орали, обнимались. Друг Митрофан так облапил Пиапона и
стиснул, что ни вздохнуть, ни охнуть. Тут же вертелась его жена Надя,
раскрасневшаяся, помолодевшая. Пиапон теперь мог смотреть ей в глаза, потому
что свой позор он смыл белогвардейской кровью. Правда, он не встретил того
офицера, который приказал при народе пороть его шомполами, но это ничего, он
другим отомстил.
- А мы-то как услышали про ваше возвращение, так брагу заварили, ждем
не дождемся, - говорила Надя.
- А откуда вы узнали, что мы сегодня будем? - удивился Пиапон.
- Глотов сообщил, что идете, а мы подсчитали, в какой день прибудете.
Митрофан не стал приглашать Пиапона к себе, он давно живет среди
нанайцев, знает их обычай: с дальней дороги охотник должен прежде всего
войти в свой дом, поклониться очагу и Гуси-тора - среднему столбу фанзы. У
Пиапона теперь нет в рубленом доме столбов, но у него стоит родовой фетиш -
жбан счастья, которому он обязан помолиться, поблагодарить за счастливое
возвращение. Митрофан запряг свою лошадку и покатил в Нярги вслед за
нартами.
Пиапон с братьями помолился священному жбану, поблагодарил за успешный
поход, попросил оберегать Богдана, который остался в Николаевске. А женщины
тем временем выворачивали тощие мешочки, высыпали в котлы последние
крупинки, месили последнюю муку -как же иначе, разве можно в такой день
что-нибудь пожалеть? Мужчины вернулись, кормильцы вернулись живы и здоровы!
Старый Холгитон будто сбросил два десятка лет, прибежал к Пиапону,
обнял его и заплакал. Странно было смотреть на плачущего Холгитона.
- Всех уничтожили? Верно, всех уничтожили? - спрашивал старик. -
Хорошо, теперь я могу спокойно жить, теперь я не хочу умирать.
- Правильно, зачем умирать? - отвечал Пиапон. - Теперь только и жить,
новую счастливую жизнь будем строить.
Радости было много, но праздника не получилось. Война огнем прошла по
Амуру, она заглянула во все дама и во все закрома амбаров. Нанайцы делились
с партизанами всем: и порохом, и свинцом, отдавали самое дорогое - оружие,
угощали кашей и лепешками, на дорогу снабжали юколой. Какой же нанаец не
поделится последним с вошедшим в его дом! Теперь в амбарах пусто, нет даже
юколы. Охотники сообщают, в тайге зверя не стало, то ли погибли от какого
мора, то ли их разогнала война. Одна надежда на Амур, он кормилец, он поилец
нанайцев.
Как и пророчили старики, большая беда пришла в стойбища. Перед
ледоходом начался голод, а с голодом пришли всякие болезни и унесли много
стариков, женщин и детей. Нанайцы проклинали войну, которая разорила