"Питер Хег. Женщина и обезьяна" - читать интересную книгу автора

И не потому, что ему недоставало чувства юмора. Он в полной мере владел
отточенной, интеллектуализированной едкостью, которая могла быть приведена в
действие в любой момент, и особенно когда что-то угрожало ему в
профессиональном отношении. Если кто-нибудь ставил под сомнение его знания,
подбираясь тем самым к несущей конструкции его чувства собственного
достоинства, то тут он умел шутить убийственно. Но ни разу за пятьсот
двадцать девять дней их брака, или - очевидно - когда-либо до этого, или -
предположительно - когда-нибудь позже, ему не казалось, и не могло бы
показаться, что сам он может вызывать смех. Его первое движение навстречу
Маделен продемонстрировало, а все его последующие движения подтвердили, что
он обладает монументальным чувством собственной значимости крупных животных
и великих диктаторов.
Не то чтобы Маделен недоставало юмора в своем браке. Смех - это некое
излишество, своего рода роскошь, а Маделен осознавала, что Адам спас ее от
неминуемой гибели среди родственников. Для того, кто побывал на волосок от
смерти, будничное удовлетворение основных потребностей принимается как чудо,
и именно так Маделен и смотрела на свой брак: как на будничное, взаимное,
чудесное удовлетворение основных потребностей.
Этот взаимный обмен потребностями начинался обычно в 19-00, в тот
момент, когда Адам возвращался домой. Но сегодня он пришел на два часа
раньше - Маделен встретила его в дверях в 17 часов. Спустя десять минут они
пили чай в библиотеке.

Библиотека была логовом Адама. Она и была такой же темной и узкой, как
логово, и здесь стоял схожий дух - смешение запаха Адама, тех муссонных
лесов, откуда происходила древесина мебели, и кожи книжных переплетов.
Еще здесь была возрождающая к жизни защищенность логова. Когда Адам
возвращался домой, он был белым как мел от усталости. Но стоило ему
опуститься в одно из стоящих в библиотеке кресел и отложить свой
еженедельник, как он начинал восстанавливаться. В то время как меньшая часть
его внимания была поглощена чаем и разговором, главная его часть впитывала
надежность окружающей обстановки и женщину, сидящую перед ним.
Маделен было ясно, что в течение этих трех, на первый взгляд, ни к чему
не обязывающих четвертей часа она делает сидящему напротив нее мужчине
большое женское переливание крови.
Пока это продолжалось, Адам Берден постепенно покидал оборонительные
позиции, становясь более слабым, чем обычно, человеком, и никогда ранее не
случалось, чтобы Маделен воспользовалась этой слабостью для разговора о
чем-нибудь важном, и когда она сейчас все-таки задала вопрос, то прозвучал
он небрежно, поверхностно, словно отдельный пункт в потоке ничего не
значащих ассоциаций.
- А как там обезьяна? - спросила она.
Полуприкрыв лишенные всякой заинтересованности глаза, Адам наблюдал за
тем, как этот вопрос проплывает мимо, словно насекомое, словно пар от чайной
чашки.
- Она в оранжерее, - ответил он. - Это совсем ненадолго.
- А что это за обезьяна?
Он молчал. Пограничная зона между ними еще не была исследована. Но
Маделен почувствовала, что приближается к демаркационной линии.
- Боноба, разновидность шимпанзе.