"Джеймс Хоган. Сибирский эндшпиль [Конец тайной игры]." - читать интересную книгу автора

палисаднике пригородного дома, подстригая розы. Тот, что помоложе,
напротив, был крепко сложен, с всклокоченными черными вьющимися волосами и
подбородком, по цвету напоминающим вороненую сталь. Его глаза уже изучали
Мак-Кейна, как возможного противника.
Круглолицый кивнул Мак-Кейну на стул и тот сел напротив вышибалы.
Никто не протянул ему руку, а сам он решил не напрашиваться. Нолан,
которого Мак-Кейн уже успел про себя назвать "Иисусом Ползучим", сел через
два стула от него.
Перед круглолицым на столе лежала картонная папка для бумаг цвета
буйволовой кожи, а рядом - папка с какими-то таблицами.
- Вы - новый американец, мистер Эрншоу, два-семь-один-ноль-шесть. -
сказал он, глянув в бумаги. - Из Пасифик Ньюс, Калифорния.
- Правильно.
- Тут сказано, что вы журналист.
- А-га.
- Меня зовут Лученко. Я староста этого блока. Это Йосип Майскевик.
Мак-Кейн вежливо кивнул. Майскевик продолжал молча глядеть на него.
- Вы знаете местные правила?
- Мне немного рассказали об этом в моей секции, когда меня доставили.
- Не думайте о Замке, как о карательном заведении. Здесь всего лишь
поощряется социально предпочтительное поведение и отношение к делу. Здесь
действует не принуждение, а инициатива и привилегии. Но привилегии надо
заслужить. Я отвечаю за выполнение правил в нашем блоке. Если вы захотите
связаться с официальными лицами, или у вас будут жалобы - обращайтесь ко
мне. Кроме того, я назначаю на работы. Вы будете работать в Центре, в
механической мастерской, начиная с завтрашнего утра.
Лученко продолжал объяснять правила, процедуры, и тому подобное. Над
ним стоит старшина блока, также заключенный. Старшина блока может
обращаться непосредственно к коменданту блока, о котором говорил капитан,
принимавший Мак-Кейна. Начальником блока В был полковник Бочавин. Над ним
стоял комендант Федоров, но судя по всему, он крайне редко спускался с
небес, чтобы лично встретиться с заключенными. Неисправимых, не желавших
включаться в процесс перековки, ждали неприятности и одиночное заключение
в карцере. Система наказаний была более или менее стандартной, и новички
скоро осваивались с ней, зная сколько за что можно получить. Опоздание в
свой блок за час до отбоя - три дня, оскорбление охранника, который в тот
день был в плохом настроении - неделя, Драка с другими заключенными или
отказ работать - тут вы уже попадали в категорию месяц-и-больше. Нападение
на охранника обходилось не больше трех дней - "до того, как вас
расстреляют", - с улыбкой пояснил Нолан.
- Я думаю, что вы будете благоразумны. - подвел черту Лученко. - Вы
увидите - я буду относиться к вам так, как вы относитесь ко мне. Об
остальном вам расскажет Нолан. У вас есть какие-нибудь вопросы?
Пока Мак-Кейн слушал, он решил, что что-то в Лученко не сходится.
Русский пытался быть грубым и жестким, но это у него не получалось. Как у
торговца, выполняющего на практике все, что он прочитал в книгах об
убеждении клиента - только выразительности не хватает. И, похоже,
упоминание о благоразумии скорее для спокойствия Лученко, чем для меня.
подумал Мак-Кейн. А этот молчун Майскевик, зачем он здесь? Уж не намек ли
на то, как работает структура власти, если кто-то ей не подчиняется? Да,