"Вольфганг Хольбайн. Кровь тамплиеров" - читать интересную книгу автора

к которым привык причислять себя Давид, которые с удовольствием нежатся в
кроватях и досматривают сладкие сны, если только у них нет серьезного
недомогания, заставившего их пробудиться, например поноса. Со смешанным
чувством упрека и озабоченности святой отец взглянул на свои ручные часы,
производившие впечатление редкого анахронизма, в то время как Давид быстрым
шагом вошел в главное здание.
Можно было подумать, что эта ситуация - быть приемным сыном монаха и
посещать школу при том же монастыре - таила в себе некое преимущество. В
конце концов, значительная часть учительского состава состояла из монахов,
которые не только знали Квентина уже не одно десятилетие, но и относились к
нему с величайшим уважением. Теоретически по этой причине естественно было
бы простить иной раз некоторые прегрешения: не писать о Давиде в классном
журнале, не оставлять его лишний раз после уроков и не поручать ему уборку
за не вполне подобающее поведение или опоздание - ведь все они были в
некотором роде одной большой семьей. Но на практике все выглядело совершенно
иначе. Опасение большинства учителей в чем-то предпочесть Давида и выделить
его перед другими учениками часто приводило к прямо противоположным
результатам. Дабы не допустить ни малейшего сомнения, что в школе, стоящей
не один век за монастырскими стенами, каждый имеет одинаковые права и к
каждому относятся одинаково, Давиду приходилось чаще, чем всем остальным
вместе взятым ученикам, оттирать классную доску и парты или удалять из
туалета сигаретные окурки тайных курильщиков - несмотря на то, что он не
давал учителям и половины тех поводов для недовольства, за которые его
наказывали. Таким образом, он был настроен на самое худшее и внутренне
готовился, как он это делал уже не раз, просить у заведующего хозяйством
большой мешок и палку с острой насадкой для сбора мусора, когда нерешительно
постучал в дверь класса и, слегка ее приоткрыв, проскользнул внутрь.
Алари, учитель латыни, облокотился на скамью у окна в противоположном
конце класса и с раздраженной миной наблюдал, как мучился у доски красный
как рак, растерянный Франк, пытаясь перевести не такой уж длинный и не такой
уж сложный текст. Когда скрипнула дверь, он тут же направил глаза на
вошедшего Давида и одарил его улыбкой, столь же фальшивой, как и те немногие
слова, которые девятнадцатилетний учитель в кожаной куртке небрежно написал
на доске под латинским текстом.
- Прекрасно, что ты оказываешь нам честь своим приходом, Давид, -
сказал Алари голосом, полным иронии.
- Очень сожалею. - Давид беспомощно пожал плечами и стыдливо опустил
взгляд. - Я проспал...
- Надеюсь, ты уже не слишком сонный и переведешь этот текст.
Алари смерил презрительным взглядом высокого ученика, стоявшего перед
зеленой классной доской, который явно не знал, что ему делать с куском мела,
и беспокойно крутил его между пальцами, надеясь, что учитель когда-нибудь
проявит сострадание и пошлет его на место.
Несколько учеников злорадно захихикали. Давид не был уверен, относятся
ли смешки к Франку, который в этот момент искоса метнул на него злобный
взгляд, будто он, а не Алари произнес эти слова, или к нему самому, который
в наказание за то, что проспал, теперь должен выполнить задание. Тем более
что с этим заданием не справился одноклассник, которого он, Давид,
недолюбливал. Вероятно, злорадство относилось к ним обоим.
Давид послушно кивнул, подошел к доске и взял мел, который Франк с