"Вольфганг Хольбайн. Немезида: От часа тьмы до рассвета ("Немезида" #2)" - читать интересную книгу автора

помощь, - сухо возразила Элен и нервным жестом убрала со лба прядь волос. -
Во всяком случае, до сих пор каждый раз так и было.
Она сделала короткую паузу, обводя пронзительным взглядом каждого из
нас по очереди.
- А может быть, она тоже нас сейчас ищет?
Здесь что-то нечисто, подумал я про себя. Сама невозмутимость, сама
деловитость - это все было лишь наносным, внешним, лишь частью безупречного
фасада. Дважды за эту ночь мы были свидетелями того, как легко она могла
снова спрятаться за эту стену, а также как легко было сломать ее, если
только нажимать на нужные камушки. То обстоятельство, что даже эта опытная,
прошедшая сквозь огонь и воду врач испытывала приступы паники, с которыми
отчаянно боролась, успокаивало меня. Я даже немного гордился, что в
противоположность ей, невозмутимой, хладнокровной и твердой, мой
самоконтроль - по крайней мере, в чисто внешних проявлениях - не был до сих
пор так существенно потерян. А, кроме того, это обстоятельство делало ее
как-то немного человечнее.
А еще подозрительнее.
Я украдкой окинул рыжеволосую медичку подозрительным взглядом. А что,
если преступник не один? Нет, я тут же попытался отговорить от этой мысли
сам себя. Это немыслимо! Тогда Элен и Карл должны были быть заодно. Этот
толстый, длинноволосый увалень и надменная красавица - хладнокровная команда
киллеров, безумные Бонни и Клайд из крепости Грайсфельдена? Скорее солнце
взойдет на западе, нежели эти двое начнут сотрудничать.
Или она одна это сделала. Элен была единственной в этой комнате, одежда
которой не была запачкана кровью, что, на первый взгляд, сразу снимало с нее
подозрение, но если подумать, оказывалось, что именно это и делает ее
подозреваемой. Она хирург. Если кто-то из нас и мог так мастерски перерезать
Эду горло, не запачкавшись при этом ни единой капелькой крови, то это она,
так как именно она могла точно знать, когда и в каком направлении брызнет
кровь.
А как насчет Юдифи, моей миленькой, маленькой пышечки, которая в эти
минуты казалась такой слабой и так трогательно прижималась ко мне в поисках
защиты? Могла ли она быть убийцей? А что, если к этому ее вынудили не
отвращение и страх, если она отворачивалась в сторону и избегала смотреть в
направлении Эда лишь потому, что не хотела смотреть на дело своих рук? А
что, если она боялась выдать себя, боялась, что при взгляде на недвижное
тело Эда в ее глазах блеснет тень удовлетворения? Действительно ли ее
футболка была запачкана ее собственной кровью? Могла ли так сильно
кровоточить такая крошечная ранка? А что, если все то время, пока я был без
сознания, она вовсе не сидела, придавленная остовом кровати, что, если она
вообще некоторое время не находилась в подвале. Может, она вообще не была
придавлена, а просто забралась в трещину и только для виду звала на помощь,
чтобы обеспечить себе железное алиби?
"Паранойя" - пронеслось у меня в голове, когда я вспомнил граничащую с
истерикой панику, охватившую Юдифь, когда я разгребал штукатурку и
строительный мусор, чтобы освободить ее ноги. Мои мысли были абсолютно
параноидными. Юдифь - хладнокровная убийца с прекрасно продуманным с
психологической точки зрения планом в голове? Это просто невозможно! Она
должна быть более чем гениальной актрисой и уж как минимум такой же больной,
как и я, раз я допустил такую невероятную возможность хотя бы на какой-то