"Роберт Холдсток. Железный Грааль ("Кодекс Мерлина" #2) " - читать интересную книгу автора

- А ты что скажешь, сестрица? По-твоему, кто разорил крепость: призраки
или грабители?
- Мерлин прав, - тихо отозвалась Мунда. - Тебя не было в доме, когда
умер Уриен, а я была. Я видела.
Решимость Кимона впервые поколебалась, и он, нахмурясь, разглядывал
руины на холме. Но мальчик не собирался отказываться от задуманного. Я
уловил его шепот:
- Это наши владения. Этого хотел бы отец... и мать, и дед... Это наша
крепость.
Если мне на миг подумалось, что он собирается вернуться в лагерь, то я
ошибся. Он взлетел в седло своей рыжей кобылки, ударил лошадку пятками по
бокам, дернул поводья так, что у бедняги пена показалась на удилах, и она
прыжком рванулась из-за деревьев к высоким внешним воротам с побелевшими
бычьими черепами. На скаку мальчишка с криком потрясал в воздухе кулаком.
Я не успел и слова сказать, как девочка понеслась за ним, каркая
по-вороньи: "Кар, Кар, Кар!" Она мчалась пригнувшись, держа копье наперевес.
Что подвигло ее последовать примеру брата, оставалось только догадываться.
Кимон бешено кружил перед Бычьими воротами, выкрикивая оскорбления
невидимому, недоступному зрению врагу.
- Вы, Мертвецы! Вы, Нерожденные! - насмешливо повторял он, прибавляя к
вызову сочные и пышные ругательства. Странно было слышать эти слова,
произносимые чистым мальчишеским голосом. К радости Мунды, весело
подхватившей его слова, он продолжал: - Ублюдки! Сыновья трусов, бежавших с
поля битвы! Тех, что ползали на четвереньках перед врагом, выставив задницы,
подобно трусливым псам. Вскормленные не грудью матери, а пересохшим винным
бурдюком! Вскормленные матерями, никогда не мывшими спин, потому что вечно
валялись на них! Усыновленные паршивыми суками и вонючими овцами!
Мунда подъехала к нему на расстояние полета стрелы и решилась наконец
прервать этот панегирик:
- Хватит, братец. Прибереги свой гнев до того времени, когда ты сумеешь
дотянуться до них клинком.
Не слушая сестру, мальчишка вскочил ногами на седло, расставив руки,
чтобы удержать равновесие.
- Я не позволю изгнать меня из отцовского дома! - вопил он, и эхо
отвечало ему, отражаясь от крутых стен Тауровинды.
Теперь он поднял над головой свой узкий щит. Солнечный луч заиграл на
чеканке с коршуном в седле. Я видел, как свет отражается в призрачных
глазах. Высоко на гребне стены ряд воинов внимательно вслушивался в каждое
слово, что выкрикивал этот дерзкий и опасный юнец, бросивший вызов
закрепившемуся на холме войску.
Я думал, на этом все и кончится и мальчик вернется в укрытие, но Кимон
поразил меня. Им вдруг овладело безумие. Все так же стоя на седле, прижав к
груди стиснутые кулаки, с судорожно исказившимся пепельно-серым лицом,
мальчик выкрикивал старинное проклятие - проклятие вызова.
- Горе оставлю я вам и протяжные вздохи, - завывал он прямо в лица над
стеной. - Кровь ваша станет красной чумой, и покраснеют глаза ваших женщин.
Будет раздолье копьям! В лице моем кровь и ярость, в глазах моих лед и
ненависть! Утомленный победой, я стану смотреть, как вороны роются в вашей
перепаханной мечами плоти. Мой меч, подобно шипу, пронзит розовый цветок
ваших надежд и мечтаний, кровь ваша расцветет у вас на груди, на щитах ваших