"Том Холланд. Спящий в песках " - читать интересную книгу автора

утратив зловещий кровавый оттенок, снова стал серебристым.
Произошедшее было воспринято мною как чудо и великая тайна, ибо
казалось, будто в огромном пространстве храма не осталось никого, кроме
меня, не считая только по-прежнему всегда державшейся рядом верной Исиды.
Вместе с ней мы продолжили путь по залам, внутренним дворам и
переходам, засыпанным песком и загроможденным каменными обломками, пока за
обвалившимися колоннами не открылось то самое место, где, если храм и
вправду полностью соответствовал тому, что стоял в Городе Проклятых,
надлежало находиться идолу Лилат. Ноги сами привели меня туда, и я замер в
изумлении и испуге, когда понял, что явился на то самое место, где
купец-христианин впервые встретил женщину, ставшую впоследствии моей женой.
Совладав с робостью, я медленно двинулся вперед. Вокруг по-прежнему
царила мертвая тишина: не слышалось ни звука, не ощущалось малейшего
дуновения ветерка. Затем на меня снова накатили тошнота и головокружение, в
глазах помутилось, а когда зрение восстановилось, оказалось, что луна больше
не светит, ибо я невесть каким образом очутился в закрытом помещении. Над
моей головой нависал низкий черный потолок, а впереди курились на жаровне
благовония. Что находится за клубами пурпурного дыма, я разобрать не мог, но
Исида, всматриваясь вперед, напряглась, а потом ощерилась и зарычала.
Я погладил ее и попытался успокоить, велев вести себя тихо, но стоило
мне назвать собаку по имени, как из тьмы за дымовой завесой послышался
негромкий смех. Я остолбенел, о халиф, ибо узнал этот голос и начал
понимать, что, а точнее, кого мне предстоит услышать и увидеть. Разгоняя
руками клубы курящегося фимиама, я шагнул вперед и в глубине помещения
увидел мою жену Лейлу, восседающую на золотом троне. Только вот ее
великолепных черных волос больше не было: бритый череп венчала синяя корона
с вздымающейся надо лбом золотой коброй. Она была в длинном белом одеянии,
на шее и груди красовались великолепные ожерелья из драгоценных камней.
Ярко-красные губы выделялись на бледном как мел лице, сурьма же бровей
чернотой превосходила ночь. Воистину, Лейла казалась прекрасней, чем
когда-либо, но в то же время в ее облике мне почудилось нечто странное,
словно я увидел ее впервые в жизни. Поначалу у меня не нашлось объяснения
этому чувству, но я преисполнился неосознанным ощущением того, что вижу
перед собой существо магическое и столь же древнее, как этот храм. Иными
словами, не менее древнее, чем сами пески.
Когда я остановился перед ней, она поднялась с престола, взяла меня за
руки и рассмеялась.
- Надо же, возлюбленный, - молвила Лейла, целуя меня, - и как это тебе
пришло в голову назвать приблудную суку Исидой? Ты даже представить себе не
можешь, какое это кощунство.
- Видимо, существует многое, чего я не понимаю и не могу постичь.
- Не можешь? - Красавица подняла бровь. - Но ведь ты здесь, не так ли?
Некоторое время я смотрел на нее молча, а потом спросил:
- Я здесь. Но что же ты скажешь мне теперь?
- А что ты желаешь от меня услышать?
- Тайное имя Аллаха. Ибо если я не сообщу его повелителю правоверных,
наша дочь, о возлюбленная моя, будет убита.
- А чем ты согласился бы заплатить мне за эту тайну, о возлюбленный? -
спросила Лейла, с бесстрастной улыбкой откидываясь на троне.
- То, что ты сочтешь нужным потребовать.