"Коре Холт. Конунг: Человек с далеких островов ("Конунг" #1) " - читать интересную книгу автора

Он приехал следом за ней, Сигурд из Сальтнеса, теперь он был изгоем и
искал ее и тех людей, с кем мог бы объединиться. Но она ходила с волосами,
посыпанными золой. Перед лицом святой Сунневы - на том месте, где стояла ее
рака, пока ее не увезли оттуда в Бьёргюн, - Рагнфрид обещала искупить свой
грех, проходя пять лет с головой посыпанной золой и измазанной конским
навозом. А потому она должна была отказать ему.
Этим объяснялась его горечь и часто вспыхивавший гнев, нежность к
мальчику, его сыну, и тоска по той, которой он обладал один раз и не мог
обладать теперь. И вот наступил тот вечер, когда в ней проснулся старый
страх и ее крик вознесся между морем и горами, страшный крик, пронзивший
меня, словно железный прут. Я вспоминаю то время, и этот крик снова бьется
во мне.
Йомфру Кристин, эта Сесилия, дочь конунга, насильно отправленная к
человеку, которого она не любила, была, как ты знаешь, неизвестной сестрой
твоего отца, до поры до времени неизвестной. Потом они встретились, и я еще
расскажу тебе, как она выглядела и о чем думала, о ее жизни и о ее судьбе, о
ее боли и ее радости.
Йомфру Кристин, ты дочь конунга Сверрира и мое единственное утешение в
эти мучительные ночи в Рафнаберге! Позволь мне сказать, что за всей своей
холодностью я прячу нечто, к чему, думаю, даже Господь Бог отнесется
благосклонно. Он бросит на это благосклонный взгляд, а потом, хоть и
неохотно, объявит своим ангелам, что, вопреки моим явным достоинствам, я
все-таки должен пройти сквозь муки чистилища. У меня еще есть слезы, и они
выступают на глазах, когда я меньше всего жду этого, это моя слабость перед
воспоминаниями и перед людьми, которые прошли по дорогам своей жизни на
сбитых в кровь ногах.
Но я знаю, йомфру Кристин, что из всех людей здесь в Рафнаберге не
больше двоих понимают, что, несмотря на мою суровость, у меня нежное сердце.
Один из них это Гаут. Вторая, может быть, ты.

***

Когда мы в монастыре на Селье снова встретились с Сигурдом из
Сальтнеса, он больше не носил воинских доспехов, как два лета назад в нашу
первую встречу в Киркьювоге. Теперь он носил грубую рясу монастырского
работника, но под ней он скрывал пояс и ножны с мечом. Меч был не длинный и
не подошел бы для открытого боя. Но лезвие его было так остро, что с
легкостью перерезало волосок, который он, вырвав из главы, к нему
прикладывал. По ночам Сигурд спал, подложив под себя меч. Сигурд чинил
каменные ступени, ведущие к церкви святой Сунневы, оттуда, насколько хватал
глаз, ему открывалось море. Оттуда ему были видны корабли, заходившие в
гавань, и ему бы ничего не стоило укрыться в горах, если б он заподозрил,
что его жизни угрожает опасность. Было ясно, что на Селье он скрывался от
своих недругов. Также ясно было и то, что Сигурд приехал в монастырь не в
поисках Бога. Священник Симон знал его тайну, да и остальные священники
тоже. Мы со Сверриром сразу поняли, что тут собрались люди, не любившие
Эрлинга Кривого, здесь вынашивались планы, которые со временем могли дорого
стоить и ярлу и его сыну конунгу Магнусу. Здесь же были и мы.
Был ли это толчок в сердце или ветер как будто вдруг надул паруса и
понес наш корабль в море? Не знаю. Но я неожиданно почувствовал себя воином