"Виктория Холт. Принц-странник ("Любовь у подножия трона" #1) [И]" - читать интересную книгу автора

племянницей - мадемуазель Монпансье. Генриетта-Мария была интриганкой по
натуре; когда ей что-то было нужно от человека, она проявляла редкую
настойчивость и упорство. Ей предстояло решить три проблемы: увидеть
Англию умиротворенной, а мужа - в венке триумфатора, воспитать детей в
римско-католической вере и, наконец, организовать для них подходящие браки.
С ее точки зрения эти желания были совершенно естественны. Ведь в
брачном контракте между нею и мужем черным по белому записано, что дети
должны воспитываться в вере матери. Но муж не сдержал слово: вся Англия
восстала бы против него; слишком свежи были в памяти годы царствования
Марии Кровавой-Тюдор, и страну переполняла решимость не допустить
повторения тех ужасных дней.
Генриетта-Мария любила мужа и была предана семье, но, как стойкая
католичка, она в первую очередь была предана религии. Сама судьба отдала
ей в руки принцессу Генриетту, хотя бы один ее ребенок не будет осквернен
лживым учением протестантов. Отцу Сиприену открылось широкое поле
деятельности, и на данный момент - никаких препятствий, ибо Анна Дуглас,
леди Далкейт, протестантка, наставница принцессы, серьезно заболела по
приезду в Сен-Жермен и не могла участвовать в воспитании принцессы, не
могла напомнить королеве о выборе Карла, следовавшего при крещении ребенка
желаниям и воле своего народа. А ведь она бы напомнила об этом, мрачно
подумала Генриетта-Мария, даже если бы для этого пришлось пойти на ссору с
королевой. Анна поступила бы в соответствии со своим долгом, как она его
понимала. Было бы совсем некстати ссориться с Анной сразу после ее
триумфального прибытия во Францию. И вот - болезнь. Может быть, прав отец
Сиприен, видя во всем промысел Божий: во-первых, дочь королевы привезена
во Францию в столь юном возрасте, что душа ребенка еще не успела
проникнуться еретической скверной, во-вторых, сразу по приезду
протестантскую наставницу принцессы сразила лихорадка, и она, таким
образом, уже не могла вмешаться в процесс воспитания. Отец Сиприен, не
останови его королева, и в великом мятеже и гражданской войне увидел бы
перст Божий: ведь не будь их, принцессу вряд ли удалось бы спасти от
заблуждений ложной веры.
Генриетта-Мария не заходила так далеко в своих рассуждениях о воле
Божией, но в любом случае она испытывала большое облегчение от мысли, что
ее дочь теперь удалена от ереси и королева как царствующая особа может
подумать о браках детей. Среди этих браков на первом месте стояла женитьба
принца Уэльского Чарлза, наследника престола.
Он был еще мальчиком, шестнадцатилетним подростком, слишком юным для
женитьбы, но принцы обычно женятся молодыми. Генриетта-Мария, у которой
было семь пятниц на неделе, беспрестанно просчитывала все возможные на
данный момент партии, отбрасывая одни варианты, оставляя другие. В том
случае, если Чарлзу суждена жизнь в изгнании, ему лучше всего подошла бы
богатая жена, но если он станет королем, речь должна идти о жене
королевской крови. Но богатство и в этом случае не помешает: в пользе
этого качества королеве пришлось убедиться, оказавшись в изгнании. Она не
раз думала, что с ней могло быть, если бы в ней видели не дочь всеми
любимого Генриха IV, а, скажем, всего лишь внучку повсеместно презираемого
Генриха III. Впрочем, кто бы мог ответить на этот вопрос?
Королева пристально рассматривала сидящую перед ней девушку. Принц
Чарлз находился на пути в Париж, и мадемуазель казалась ей наиболее