"Виктория Холт. Голос призрака " - читать интересную книгу автора

меня с собой.
Тут я вмешалась:
- Ну конечно, во Франции ты бы успешно сражался и один победил все
эти толпы!
- Что ты в этом понимаешь? - сказал Шарло, метнув в меня испепеляющий
взгляд.
- Если бы я понимала только то, что понимаешь ты, было бы печально, -
ответила я.
Джонатан одобрительно ухмыльнулся. Я постоянно чувствовала, что
забавляю и потешаю его. Он частенько сердил меня, но совсем по-другому,
вовсе не так, как Шарло со своим презрительным отношением.
- Ты - невежда!
- А ты - самодовольный хвастун!
- Правильно, Клодина, - сказал Джонатан, - не давай себя в обиду!
Впрочем, учить тебя этому нет надобности. А ведь она - смутьянка, наша
маленькая Клодина, а, Шарло?
- Смутьянка? - переспросила я. - Что значит - смутьянка?
- Я и забыл, что мадемуазель еще не вполне освоила наш язык. Смутьян
- это тот, Клодина, кто всегда готов посеять смуту, раздоры.., и очень
энергично добивается этого.
- И ты считаешь, что это относится ко мне?
- Не считаю, а знаю. И вот еще что я скажу вам, мадемуазель: мне это
нравится. Мне это очень и очень нравится!
- Интересно, как долго они пробудут во Франции, - продолжал Шарло, не
обращая внимания на шутки Джонатана.
- До тех пор, пока дедушке не станет лучше, - сказала я. - И,
полагаю, мы вообще скоро уедем обратно.
- Да, ведь так и предполагалось, - сказал Шарло. - Ох, как я хотел бы
знать, что там сейчас происходит. Все эти перемены были так
увлекательны.., в известной степени.., но ужасно, что страдают люди. Когда
что-то важное происходит в родной стране, чувствуешь потребность быть там,
в гуще событий...
Шарло говорил очень серьезно, и я вдруг поняла, что он относится к
Эверсли и к нашему пребыванию в Эверсли совсем не так, как я. Для него это
место было чужим. Он тосковал по нашему замку, по тому образу жизни,
который отличался от уклада в Эверсли. Он был настоящий француз. Французом
был наш отец, а Шарло был весь в него.
Что до меня, я походила на матушку. Правда, она родилась тоже от
француза, но ее мать, моя бабка, чистокровная англичанка, была уже далеко
не первой молодости, когда вышла замуж за моего деда и, став графиней
д'Обинье, владелицей замка, повела жизнь французской знатной дамы.
Родственные связи в нашей семье были очень запутанными, и, мне
кажется, что многое этим объяснялось.
Никогда не забуду тот день, когда они вернулись домой - матушка и
Дикон. Новости из Франции просачивались к нам, и мы понимали, что давно
ожидавшаяся революция, наконец, разразилась. Бастилия пала, взятая
штурмом, и вся Франция бурлила. Сабрина была вне себя от страха, что ее
любимый Дикон будет затянут этим гибельным водоворотом.
Но я ни минуты не сомневалась, что он вынырнет из него победителем. И
он вынырнул, и вытащил оттуда мою мать.