"Виктория Холт. Маска чародейки " - читать интересную книгу автора

Дело в том, что мою жизнь окружала какая-то тайна. Родилась я не в
деревне, меня привезли туда. Появление на свет детей - такое событие, о
котором много говорят, прежде чем ребенок родится. Со мной все было не так.
Я жила в чужой семье. Меня хорошо одевали, иногда я даже носила более
дорогую одежду, чем позволял статус моих опекунов.
И еще были ее визиты. Она приезжала ко мне раз в месяц.
Она была красавица. Приезжала к нам на станционной пролетке, и меня
отправляли в гостиную повидаться с ней. Я понимала торжественность этих
посещений, ведь мы не пользовались гостиной в обычные дни, а лишь по особым
случаям, например, когда заходил викарий. Венецианские жалюзи всегда
опущены, чтобы на солнце не выгорели мебель и ковер. В гостиной царила
атмосфера святости, видимо, из-за картин с изображением распятого Христа и
Святого Себастьяна. Изображение Святого Себастьяна, пронзенного стрелами и
истекающего кровью, соседствовало с портретом нашей королевы в молодости.
Она смотрела строго, презрительно и с неодобрением. Гостиная угнетала меня,
и только первого мая я поддавалась соблазну и смотрела на уличные торжества
сквозь щелки в жалюзи.
Но когда приезжала она, комната преображалась. Она всегда была чудесно
одета, носила блузки с оборками и кружевами, длинные облегающие юбки и
маленькие шляпки, украшенные лентами и перьями.
Она говорила. "Привет, Сьювелин", словно стеснялась меня. Потом
протягивала руку, и я бежала к ней. Она брала меня на руки и внимательно
изучала. Я беспокоилась, прямой ли пробор у меня на голове, не выбились ли
волосы, не забыла ли я помыть уши.
Мы садились рядышком на диван. Как я его ненавидела, потому это он был
сделан из конского волоса и щекотал ноги даже через чулки. Но когда радом
сидела она, я этого не замечала. Она задавала мне много вопросов, все они
касались меня лично. Что я люблю есть? Не холодно ли мне зимой? Что я
изучаю в школе? Как ко мне относятся другие ребята? Когда я научилась
читать, она захотела проверить, насколько хорошо это у меня получается. Она
крепко обнимала меня, а когда появлялась пролетка, чтобы увезти ее на
станцию, она крепко прижимала меня к себе и, казалось, она сейчас
расплачется.
Я чувствовала себя польщенной, потому что, хотя она и говорила недолго
с тетей Амелией, все же приезжала она ко мне.
После ее отъезда все в доме изменялось. Дядя Уильям старался изо всех
сил не улыбаться, а тетя Амелия ходила и чуть слышно приговаривала:
- Ну, я не знаю. Я не знаю.
Естественно, эти визиты не оставались незамеченными в деревне. Джеймс,
кучер, и станционный смотритель шептались о ней. Позже я поняла, они
сделали соответствующие выводы из этих посещений. Я разобралась бы в них
намного раньше, если бы внук Мэтти Грей не заботился обо мне. Том дал
понять, что я нахожусь под его защитой и всякий, кто обидит меня, будет
иметь дело с ним. Я любила Тома, хотя он не часто снисходил до разговора со
мной. Но он был для меня защитником, рыцарем в сверкающих доспехах, моим
Лоэнгрином.
Но даже Тому не удавалось запретить детям шептаться обо мне, склонив
головы. А однажды Энтони Фелтон заметил у меня под нижней губой справа от
подбородка родинку.
- Посмотрите-ка на отметину на лице Сьювелин. Здесь ее поцеловал