"Виктория Холт. Наследство Лэндоверов " - читать интересную книгу автора

таким же молчаливым достоинством. Но с Оливией и со мной (а она ухитрялась
часто видеться с нами) Рози становилась совсем другим человеком.
Мы обе были очень к ней привязаны. Совсем немногие вызывали у нас
подобные чувства. Наш отец был слишком добродетельным, наша мать - слишком
красивой. А мисс Белл, при всех ее достоинствах и хорошем к нам отношении,
ласковой нельзя было назвать.
Рози обладала добрым сердцем и никого не боялась. Оливия как-то пролила
соус на чистый фартук. Рози, подмигнув нам, сразу унесла его, постирала и
погладила так быстро, что никто и заметить не успел. А когда мне случилось
разбить севрскую вазу, стоявшую на этажерке в гостиной, Рози так переставила
там безделушки, что это не бросалось в глаза.
- Пыль-то стирать с нее буду я, - усмехнулась она. - Вот никто ничего и
не узнает. То, чего глаз не видит, и сердце не беспокоит.
Мне тогда пришло в голову, что, шагая по жизни, Рози спасает многие
сердца от беспокойства.
Раз в неделю, в свой выходной вечер (Рози настаивала на предоставлении
ей свободных вечеров, и миссис Уинч, радуясь возможности заполучить такую
красивую девушку, не устояла), Рози одевалась очень нарядно. Без чепца и
передничка, в которых мы привыкли ее видеть, в шелковом платье и шляпе с
элегантным пером, в перчатках и с зонтиком она выглядела как настоящая леди.
Я спросила ее, куда она уходит по вечерам. В ответ она слегка
подтолкнула меня локтем и сказала:
- Ну, это долгая история! Вот когда вам исполнится двадцать пять лет,
тогда и скажу.
Это вообще было одним из ее любимых присловий. Она говорила: "Узнаете
как-нибудь на днях, когда вам исполнится двадцать пять..."
Я всегда с любопытством разглядывала важных господ, приходивших в дом.
Из холла наверх вела красивая лестница, которая делала множество поворотов,
пока не достигала самой крыши. Внутри находилась глубокая лестничная клетка,
так что с площадки верхнего этажа, где были расположены помещения для слуг,
детская и классная комната, можно было смотреть вниз и видеть, что
происходит в холле. Голоса оттуда отчетливо доносились, и часто мне
случалось услышать совершенно неожиданные вещи. Ужасно бывало обидно, если
разговор прерывался на самом интересном месте, а беседовавшие удалялись,
предоставляя мне теряться в догадках о дальнейшем. Я обожала эту игру, хотя
Оливия считала, что такое поведение неприлично.
- Тот, кто подслушивает, - цитировала она взрослых, - никогда ничего
хорошего о себе не услышит.
- Дорогая сестричка, - возражала я, - а часто ли нам случается слышать
о себе что бы то ни было - хорошее или дурное?
- Никогда нельзя знать заранее.
- Вот это верно. Поэтому подслушивать так интересно.
А правда заключалась в том, что это занятие доставляло мне огромное
удовольствие. От нас столько всего скрывали, считая, по-видимому, некоторые
вещи неподходящими для наших ушей, что я испытывала прямо-таки непреодолимое
желание узнать о них.
Смотреть сверху вниз на прибывающих гостей было для меня неиссякаемым
источником наслаждения. Как приятно бывало видеть нашу красавицу-мать,
стоявшую на площадке второго этажа, где находились большая гостиная и салон,
в котором часто выступали перед гостями известные артисты - пианисты,