"Виктория Холт. Случайная встреча " - читать интересную книгу автора

линии наследования была я, а за мной - Амарилис. И все же Миллисент захотела
жить в своем старом доме, в Петтигрю-холле с родителями, хотя она часто
посещала Эверсли.
Я любила это место, его историю и часто размышляла о тех, кто когда-то
жили здесь. Я так много читала о них, что временами мне казалось, будто
некоторых я знала лично: многие и многие поколения, вплоть до времен великой
королевы Елизаветы, когда и был построен этот дом, о чем свидетельствовала
его форма - в виде буквы Е. Я обожала старый холл с двумя расходящимися
крыльями. Любимый Эверсли!
Несомненно, и окрестности здесь были интересными. Во-первых, поблизости
от нас было море, и я любила скакать галопом по краю морского прибоя, ощущая
на лице соленый ветер. "Наперегонки!" - кричала я Амарилис. Мне всегда
хотелось соревноваться, и победа была очень важна для меня. Амарилис же
предпочитала ехать на шаг позади меня, счастливо улыбаясь и ничуть не
беспокоясь о том, кто из нас победит. "Важно не победить, - говорила она, -
а хорошенько покататься!" Мудрая Амарилис!
Неподалеку от нас располагались еще два дома, которые казались мне
очень необычными: разумеется, не сами дома, а те люди, которые жили в них.
В Эндерби жила тетушка Софи - печальная и трагичная фигура. Она
получила очень сильные ожоги во время фейерверка в Париже, когда
праздновалась свадьба Марии-Антуанетты и дофина, вскоре ставшего злополучным
Людовиком XVI.
Тетя Софи была затворницей и жила со своей верной подругой,
компаньонкой и служанкой в одном лице - Жанной Фужер. В этом доме, в отличие
от Амарилис, я была не слишком желанным гостем. Это был нехороший дом, в нем
случались ужасные вещи, жили привидения - так говорили слуги, и я охотно в
это верила. Даже моей сводной сестре Клодине было, видимо, не по себе, когда
мы навещали тетушку Софи. Я замечала, как она иногда озирается, словно
увидев что-то, чего не должно здесь быть.
Я предпочла бы полазить по этому дому в одиночку, поскольку меня влекло
все страшное. Я чувствовала, что в нем таилось какое-то зло. Амарилис этого
не ощущала. Наверное, если человек хороший - по-настоящему, в глубине души
своей хороший, - он гораздо слабее чувствует такие вещи, чем тот, кто более
склонен к греху.
Однако я чувствовала, что в доме что-то есть. Часто я быстро
оглядывалась, ожидая, что вдруг увижу мгновенно исчезнувшую зловещую фигуру.
Больше всего я любила разгуливать по галерее менестрелей, потому что, по
слухам, именно там и было больше всего привидений.
Мне нравилось подбивать Амарилис вызывать меня из кухни по переговорной
трубе, соединенной со спальней. Как-то раз Клодина услышала нас и попросила
больше этого не делать. Амарилис сразу же пообещала, а мне очень захотелось
повторить это. Устройство меня просто завораживало, и тогда я просила
кого-нибудь из слуг поговорить со мной через трубу.
Жизнь тети Софи сложилась трагично. Она с молодости не только была
сильно изуродована, но и потеряла своего любимого, которого не могла забыть.
Она любила сокрушаться об этом, и я заметила, что, когда все бывает хорошо,
тетушка была не так довольна, как в тех случаях, когда случалась
какая-нибудь неприятность. Похоже, разговоры о возможном вторжении французов
сделали ее даже на несколько лет моложе. В свое время она бежала из
восставшей Франции с драгоценностями, зашитыми в одежду, - история, которую