"Виктория Холт. Мой враг - королева " - читать интересную книгу автора

Ранние мои годы прошли в поместье Ротерфилд Грейс, которое было
даровано королем отцу за преданную службу тремя годами ранее моего рождения.
На самом деле поместье это перешло отцу по наследству от его отца, но у
короля была привычка забирать во владение любой замок, ему понравившийся - и
Хэмптон Корт был ярчайшим примером высочайшей жадности и стяжательства, -
так что было отрадно видеть, что права наследования моего отца были уважены
королем.
Отец долгое время был вдали от дома по делам короля, а мать редко
появлялась при дворе. Может быть, тому виной было ее близкое родство со
второй женой короля, и он предпочел не вспоминать о том, о чем могла ему
напомнить мать своим присутствием.
По правде говоря, вряд ли стоило ожидать, что кто-либо из фамилии
Болейн мог приветствоваться при дворе. Поэтому жили мы отдаленно и спокойно,
и только с возрастом во мне стали появляться признаки своенравия и
беспокойства.
Впервые это проявилось на уроках в классной комнате, казавшейся мне
невыносимой: освинцованные стекла окон и глубокие сиденья, длинные столы, за
которыми мы склонялись. Мать часто заходила в нашу классную комнату, чтобы
побеседовать с наставниками, узнать о наших успехах и просмотреть наши
учебники. Если успехи были посредственны или не было вовсе никаких, то нас
собирали в солярии, где мы занимались работой, обычно шитьем, и одновременно
выслушивали лекцию о пользе образования для людей нашего сословия. Наши
братья при этом к нам не присоединялись, так как не обучались совместно с
нами: по обычаям того времени, мальчиков отдавали в знаменитые, выдающиеся
чем-либо семьи, и они воспитывались там, пока не наступало время для
поступления в Оксфорд или Кембридж. Генри к тому времени уже покинул отчий
дом; другие, Уильям, Эдвард, Роберт, Ричард и Фрэнсис, были еще слишком юны.
Что касается Томаса, то он был вовсе младенцем.
Именно во время таких наставлений в солярии мы - я, Сесилия, Кэтрин и
Анна, узнали о Елизавете, "моей главной кузине", по горделивому выражению
матери. Нам постоянно говорили, что Елизавета - пример для подражания всем
нам.
В возрасте пяти лет, говорилось при этом, она уже знала латынь и была
столь же хорошо знакома с греческим, как и с английским, и, кроме того, она
бегло говорила на французском и итальянском. "Ах, как она разительно не
похожа на своих кузин", - говорилось нам, которые были заняты чем угодно,
только не образованием, и чьи глаза, которые должны были бы не отрываться от
книг, постоянно блуждали взглядом по окнам, так что наставникам не
оставалось ничего, кроме как пожаловаться их матери на леность и невнимание.
Помнится, я высказала вслух первую мысль, которая пришла мне при этом
на ум:
- По вашим рассказам, Елизавета очень скучная. Осмелюсь поклясться, что
если она, в действительности, знает латынь и все эти языки, то она мало что
знает, кроме того.
- Я запрещаю говорить тебе в подобном тоне о Елизавете! - закричала
мать. - Да знаешь ли ты, кто она?
- Она - дочь короля и королевы Анны Болейн. Вы нам часто об этом
говорили, - отвечала я.
- Разве вам непонятно, что это означает? Она - особа королевской крови,
и, вполне возможно, что когда-нибудь она станет королевой.