"Дрянь погода" - читать интересную книгу автора (Хайасен Карл)

21

Сцинк и Бонни наблюдали за домом, пока Августин ходил к пикапу за оружием. Ему не хотелось ни в кого стрелять, даже обезьяньими транками. После ночи с Бонни он был безрассудно безмятежен и хотел спать. Августин решил стряхнуть это состояние.

Вначале он попытался сбить себе настроение высоконравственным упреком за дурной поступок. Замужняя женщина, новобрачная! Такая растерянная, одинокая, ранимая – Августин громоздил эпитеты, чтобы почувствовать себя никчемным и гнусным подонком. Но его распирало от счастья. Бонни поражала своей храбростью. Августину еще не встречалась женщина, которая бы стоически питалась дорожной падалью и не жаловалась на комаров. Более того, она вроде бы поняла психотерапевтическую полезность жонглирования черепами.

«Прикасаешься к смерти, – сказала она, – и даже ее дразнишь».

Когда вы оба голые, еще не остывшие от страсти лежите застегнутые в спальнике, даже хмельной лепет женщины может сойти за откровение. Августин урезонивал себя – нельзя слишком поддаваться таким мгновениям любовного изнеможения. Но вот вам – сердце поет, и он скачет чуть ли не вприпрыжку. Неужели жизнь его ничему не учит?

Как ни хотелось Августину видеть Бонни рядом, его так же сильно тревожило, что она увязалась в экспедицию Сцинка. Он боялся, что станет беспокоиться за нее до умопомрачения, а ему требовалась абсолютно ясная голова. Пока верховодит губернатор, неприятности гарантированы. Августин их ждал, только никак не мог дождаться. Вот-вот он снова обретет – хотя бы на время – и направление, и смысл.

С Бонни же это осложнялось. Еще неделю назад Августину нечего было терять, а теперь что-то появилось. Всё. Любовь всегда не вовремя, думал он.

Скрытно передвигаться было бы легче вдвоем со Сцинком. Но Бонни желала быть в самой середине – ей хотелось изображать Этту в компании Буча и Санденса.[58] Губернатору, похоже, все равно – еще бы, он обитал в иной вселенной.

– «Счастье не дает величия», – шептал он Августину. – Олдос Хаксли.[59] «Довольство не имеет очарования доброго сражения с бедой». Подумай над этим.

У пикапа Августин разобрал ампульное ружье и спрятал части в спортивную сумку. Пистолет сунул за пояс и прикрыл рубашкой. С сумкой через плечо он двинулся обратно на Калуса-драйв, размышляя, прав ли был Хаксли.

Когда Деннис Риди и Фред уехали, Эди выволокла из чулана Левона Стихлера. Щелкунчик не помог – сказал, что бережет силы.

Эди потыкала в бок старику босой ногой.

– Ну и что нам с ним делать?

Вопрос имел первостепенное значение и для Стихлера. Он таращил глаза, ожидая ответа Щелкунчика, и он поступил:

– Шлепнем.

– Где? – спросила Эди.

– Подальше отсюда. Гаденыш хотел меня пришить.

– Согласись, это была жалкая попытка.

– Ну и что? Хотел же.

– Глянь, Щелкунчик. На него пулю жалко тратить.

Левон Стихлер нисколько не обиделся. Эди вытащила кляп, и старик принялся плеваться на пол. Ему заткнули рот пыльной тряпкой с едким вкусом мебельного воска.

– Спасибо, – пропыхтел Стихлер.

– Заткнись, говнюк, – сказал Щелкунчик.

– Тебя как звать-то, дедок? – спросила Эди.

Левон ответил и объяснил, почему решил убить торговца трейлерами.

– Кто-то тебя опередил. – Эди рассказала о визите крепкого парня с двумя таксами. – Он-то и забрал подонка Тони. Уверена – торгаш не вернется.

– Ох! – выдохнул Стихлер. – А вы кто?

– Видала? – Щелкунчик злобно взглянул на Эди. – Говорю же, надо кончать придурка! – Старик немедленно извинился за свое любопытство. – Ничего, – сказал Щелкунчик, – все равно шлепнем.

– В этом нет необходимости. – Левон начал говорить, что признает свою вину, но Щелкунчик велел снова воткнуть ему кляп. Старик отхаркнул тряпку и закричал: – Не надо! У меня больное сердце!

– Ладно. – Щелкунчик приказал Эди принести крепежный бурав. Стихлер мгновенно все понял, смолк и позволил заткнуть себе рот. – И завяжи глаза, – сказал Щелкунчик.

В ящике с нижним бельем у Нерии Торрес Эди нашла черный шифоновый шарф. Получилась довольно стильная повязка.

– Не туго? – спросила Эди. Левон кротко мекнул – дескать, нет. – Что дальше? – поинтересовалась Эди у Щелкунчика.

Тот раздраженно дернул плечом:

– У тебя таблеток не осталось? Нога прям огнем горит.

– Нет, милый…

– Черт!

Здоровой ногой Щелкунчик пнул Стихлера под ребра – просто чтобы сорвать злость. Эди оттащила кресло и попросила Щелкунчика держать себя в руках.

– Все идет нормально, понял? – зашептала она. – Риди закончил с документами. Осталось только дождаться денег. Угрохаешь старика – все испортишь.

Челюсть Щелкунчика двигалась, как ковш экскаватора. Похмельный взгляд светился болью.

– Даже не знаю, что еще придумать, – сказал Щелкунчик.

– Слушай, отвезем старикана к черту на кулички и скажем, чтобы не спешил возвращаться. Иначе, мол, выследим всех его внуков и… ну, не знаю…

– Освежуем, как свиней?

– Вроде того. Главное – напугать его до чертиков, и он обо всем забудет. Ему лишь бы в живых остаться.

– У меня сейчас нога взорвется, – пожаловался Щелкунчик.

– Смотри пока телик, я поищу таблетки.

Эди пошарила в шкафчике: не удалось ли каким-нибудь полезным таблеткам пережить ураган, – но нашла только непочатый пузырек «мидола». Она отсыпала Щелкунчику пять штук, сказав, что это, в принципе, кодеин. Щелкунчик заглотнул все таблетки разом и запил теплым «Бадвайзером».

– В джипе есть бензин? – спросила Эди.

– Есть. Посмотрю Салли Джесси и поедем.

– Что за тема сегодня?

– Бабы неудачно нарастили буфера.

– Воодушевляет, – сказала Эди и пошла выгуливать такс.

После нескольких дней в морфийном тумане Бренде Рорк наконец полегчало. Пластический хирург обещал назначить ее на операцию в конце недели.

– Ты выглядишь совсем усталым, здоровяк, – проговорила Бренда сквозь бинты.

– Все еще работаем по две смены, – ответил Джим Тайл. – Гонки, как в Дейтоне.

Бренда спросила, знает ли Джим последние новости.

– Один гад пытался заложить в ломбарде возле Кендалл мамино кольцо.

– Тот самый?

– Вероятно. На приемщика морда произвела впечатление.

– Уже что-то, – сказал Джим.

Однако новость его огорчила. Он пустил Сцинка по следу бандита, напавшего на Бренду, рассчитывая, что губернатор окажется разворотливее полиции. Но ломбард – новая зацепка. Теперь вполне возможно, что в погоне за человеком на черном джипе пути Сцинка и детективов пересекутся – вплоть до лобового столкновения. Это не лучший вариант развития событий.

– Наверное, я ужасно выгляжу, – сказала Бренда. – Потому что никогда еще ты не был таким мрачным.

Само собой, Джим переживал, видя бледную, изуродованную Бренду на больничной койке. За время службы он повидал много крови, боли и страданий, но никогда еще его не охватывала такая слепая ярость, как в первый день у постели Бренды. До смешного наивно думать, что правоохранительная система управится с бандитом – толку от нее не будет. Нападавший – отморозок, это стало ясно, после того что он сотворил с Брендой. Этот урод ненавидел женщин или полицейских, а может, и тех и других. В любом случае, он опасен. И выход один – паршивую овцу из стада вон.

Теперь, поразмыслив, Джим пожалел, что начал действовать сгоряча. Когда Бренда вспомнила номер джипа, нужно было играть по правилам и сообщить об этом куда следует. Но он поддался безрассудному порыву и совершил безумную глупость, натравив на бандита губернатора. Бренда поправится, а старинный друг страшно рискует по вине Джима. И остановить Сцинка совершенно невозможно.

– Я хотела кое-что спросить, – сказала Бренда.

– Давай.

– Сегодня приходил детектив из разбойного отдела и еще женщина из прокуратуры. Они не знали о черном джипе.

– Угу.

– Я думала, ты сообщил им номер.

– Я совершил ошибку, Бренда.

– Забыл?

– Нет, не забыл. Я совершил ошибку.

Джим Тайл присел на кровать и рассказал, что он сделал. Бренда вела себя спокойно и говорила о пустяках, потому что пришла сестра делать перевязку. Когда они снова остались одни, Бренда спросила:

– Значит, ты разыскал своего безумного друга. Как?

– Это не важно.

– Он был здесь, в этой палате, и ты нас не познакомил?

Джим усмехнулся:

– Ты была в отрубе, дорогая.

Бренда задумчиво гладила его руку. Потом сказала:

– Наверное, ты действительно меня любишь, раз пошел на это.

– Я напортачил. Извини.

– Проехали. Еще вопрос.

– Валяй.

– Какие шансы, что твой друг поймает гада, укравшего мамино кольцо?

– Очень высокие.

Бренда кивнула и закрыла глаза. Когда ее дыхание стало ровным и спокойным, Джим удостоверился, что это крепкий здоровый сон, а не обморок. Уходя, он поцеловал ее в просвет между бинтами, и тепло щеки его успокоило. Еще он видел, как по ее губам скользнула тень улыбки.

Сцинк уткнулся лбом в подоконник. Он молчал и не шевелился с тех пор, как Августин ушел за оружием. Бонни не понимала: губернатор задремал или просто не обращает на нее внимания?

– Здесь была детская, вы заметили? – спросила он.

Молчание.

– Вы спите?

Никакого ответа.

Залетевшая в разбитое окно оса на секунду заинтересовалась всклокоченной гривой Сцинка. Бонни ее отогнала. В доме напротив залаяли собаки.

Наконец губернатор заговорил, не отрывая головы от подоконника:

– Они вернутся.

– Кто?

– Те, у кого малыш.

– Откуда вы знаете?

Молчание.

– Может, ураган стал последней каплей.

– Оптимистка, – проворчал Сцинк.

Бонни взглянула на утонувшего в луже медвежонка и подумала: ни одна семья не заслуживает, чтобы ее жизнь так ужасно разбилась вдребезги. Казалось, губернатор прочел ее мысли.

– Мне их жаль, – сказал он. – Но прежде всего мне жаль, что они здесь оказались.

– Вы еще больше огорчитесь, если они вернутся.

Губернатор поднял голову, моргнув, как сонная ящерица на крыльце.

– Здесь бывают ураганы, – просто сказал он.

Бонни решила, что ему нужно знать мнение стороннего наблюдателя.

– Люди приезжают сюда, потому что думают: здесь лучше, чем там, где они были. Они верят открыткам. И знаете что? Для многих здесь действительно лучше, чем там, откуда они приехали – с Лонг-Айленда, из Де-Мойна или Гаваны. Жизнь здесь ярче, поэтому стоит рискнуть. Даже если бывают ураганы.

Губернатор оглядел детскую здоровым глазом и проговорил:

– Нагадишь Матери-Природе, и она ответит тем же.

– Люди мечтают, только и всего. Как поселенцы на Диком Западе.

– Дитя!..

– Что? – возмутилась Бонни.

– Что еще заселять-то? – Сцинк снова опустил голову на подоконник. Бонни потянула его за рукав:

– Я хочу, чтобы вы мне показали то, что показывали Максу. Дикую природу.

– Зачем? – хмыкнул губернатор. – Твоего мужа она явно не впечатлила.

– Я другая.

– Очень бы хотелось надеяться.

– Покажете? Пожалуйста.

И снова нет ответа. Хоть бы Августин скорее вернулся. Бонни посмотрела на дом с припаркованным черным джипом и вспомнила, что они видели там за долгое жаркое утро.

Через полчаса после старика подъехало такси. Из дома выскочила рыжая женщина в обтягивающем ярком платье и туфлях на обалденных шпильках. Августин и Бонни пришли к мнению, что это, похоже, проститутка. Женщина втиснулась на заднее сиденье, а Сцинк заметил, что из ее бесстыдных чулок вышел бы отличный невод для кефали.

Чуть позже перед домом остановился «таурус» цвета морской волны. Губернатор сказал, что машина из проката – только прокатные агентства покупают автомобили такого оттенка.

Из машины вышли двое мужчин, оба – с нормальными челюстями. Один – помоложе, ухоженный блондин в очках, с коричневым портфелем. Другой – постарше, осанистее, с коротко стриженными темными волосами – держал в руках планшет с зажимом. Начальственная выправка выдавала в нем бывшего военного, по предположению Сцинка – сержанта. Мужчины оставались в доме долго. Наконец вышел один старший. Он сел за руль, не закрывая дверцу, и стал что-то записывать. Вскоре из-за угла дома со стороны заднего двора появился второй мужчина с портфелем, и оба уехали.

Визитеры не походили на отчаянных головорезов, но Сцинк сказал, что в Майами ни в чем нельзя быть уверенным. Августин понял намек и отправился к пикапу за оружием.

И вот теперь губернатор положил голову на подоконник и что-то напевал. Бонни спросила, как называется песня.

– «Мечта номер девять», – ответил Сцинк.

– Не знаю такой.

Бонни хотелось больше услышать о его жизни – чтобы он открылся и рассказал самые потрясающие, завораживающие истории.

– Спойте мне, – попросила она.

– В следующий раз.

Сцинк показал на другую сторону улицы – из дома вышли мужчина и женщина.

– Что это они делают? – уставилась на них Бонни.

Губернатор поспешно поднялся.

– Пошли, дитя, – сказал он.

Программа Салли Джесси закончилась, и Щелкунчик сделал пару телефонных звонков. Эди так и не поняла, что он там улаживал. Видимо, шевелил мозгами, как поступить со стариком, чтобы избежать убийства.

– Помоги-ка, – сказал он и стал обрывать с карнизов шторы – бордельно-розовые, тяжелые от дождевой воды. Потом они с Эди кое-как расстелили гардины на полу и завернули в них Левона Стихлера.

Получилось что-то похожее на огромный клубничный рогалик.

– Он не задохнется? – спросила Эди.

Щелкунчик сунул кулаком в розовый сверток:

– Эй, засранец! Воздух есть?

Старик ответил выразительным стоном из-под кляпа.

– Нормально, – сказал Щелкунчик. – Потащили в джип.

Ноша оказалась нелегкой. Щелкунчик ухватился за толстый конец свертка, но каждый шаг отдавался болью в раздробленном колене. Пока выбрались на улицу, старика несколько раз уронили. При этом измученный Щелкунчик сыпал отборной бранью и на одной ноге отплясывал вокруг розового свертка мучительную джигу. Эди открыла заднюю дверцу джипа, и они как-то умудрились свалить Стихлера в багажный отсек.

Щелкунчик прислонился к бамперу, пережидая, пока утихнет жгучая боль в ноге, и тут увидел высокого незнакомца в хаки. Человек вышел из покинутого дома на другой стороне улицы. Его длинные нечесаные космы походили на прихваченную морозцем пеньку. Поначалу Щелкунчик принял человека за бомжа – вьетнамского ветерана или полоумного неудачника, что обитают под виадуками. Но для бродяги мужик шел слишком целеустремленно. Он выглядел не голодным, крепким и серьезно настроенным. Ярдах в десяти за ним поспешала приличного вида девушка.

– Вот черт! – Эди захлопнула дверцу джипа и велела Щелкунчику помалкивать; говорить будет она.

Незнакомец приблизился, и Щелкунчик встал на обе ноги. От боли в разбитом колене он скрежетнул плохо сходящимися зубами. Рука его скользнула за борт пиджака.

– Просим прощения, – сказал незнакомец.

Девушка остановилась у него за спиной, заметно нервничая.

– Вы заблудились? – приветливо спросила Эди.

Незнакомец широко улыбнулся, обнажив потрясающие зубы кинозвезды. Щелкунчик напрягся – это не бомж.

– Какой отличный вопрос! – ответил человек и повернулся к Щелкунчику. – Сэр, у нас с вами есть что-то общее.

– Ты чё буровишь? – нахмурился Щелкунчик.

– Взгляните. – Незнакомец спокойно выковырнул у себя глаз, похожий на отполированный самоцвет, и протянул Щелкунчику. Бандита качнуло, и он ухватился за машину. Скукоженная глазница человека угнетала сильнее блестящего протеза.

– Стекляшка, – сказал незнакомец. – Легкий недостаток, вроде вашей челюсти. Но мы оба не дружим с зеркалом, нет?

– У меня тут без проблем, – ответил Щелкунчик, стараясь не смотреть в лицо человеку. – Ты проповедник, что ли?

Вмешалась Эди Марш:

– Мистер, не хочу показаться невежливой, но нам пора ехать. У нас деловая встреча в городе.

Человек обладал неуловимым зловещим обаянием – в нем угадывался взбалмошный и опасный ум, и Эди встревожилась. Казалось, он с удовольствием нарывается на драку. Не похоже, что симпатичная, робкая и культурная девушка – его подруга. Может, она его пленница?

Высокий незнакомец запрокинул голову и ловко вставил стеклянный глаз. Проморгался и сказал:

– Ладно, ребятки. Давайте-ка заглянем в ваш навороченный джип.

Щелкунчик выхватил револьвер и, приставив к пуговице на широкой груди человека, рявкнул:

– Залазь!

Незнакомец опять ухмыльнулся: – Мы уж боялись, что вы не пригласите. Девушка вцепилась в его руку, стараясь унять бившую ее дрожь.

Августин увидел светловолосого паренька, напряженно сидевшего в плетеном кресле перед разрушенным домом. Крышу сорвало почти полностью, и под ветром трепыхалась и хлопала на стропилах синяя пленка – единственная тень и укрытие.

Парнишке на вид было лет десять-одиннадцать. Когда Августин проходил мимо, мальчик приподнял «ругер мини-14» из нержавеющей стали и тоненьким голосом крикнул:

– Мародерам – смерть!

Клич соответствовал двухфутовой надписи, выведенной краской прямо на фасаде: «БИРИГИСЬ МАРОДЕРЫ!!»

Августин остановился и посмотрел на ребенка:

– Я не мародер. Где твой отец?

– Пошел за досками. А мне велел постеречь.

– Ты прекрасно справляешься.

Августин разглядывал мощное оружие. Несколько лет назад бандит, грабивший банк в Санилэнде, уложил из этой модели пятерых агентов ФБР.

– Ночью после уры-гана к нам залезли грабители. Мы ночевали у дяди Рика, он живет в другом месте, Даниа называется. Влезли, пока нас не было.

Августин медленно подошел ближе – обойма вставлена, предохранитель снят. Мальчик сурово сощурился, будто Августин стоял за сотню ярдов от него, и поерзал на колченогом кресле. Рот мальчугана зловеще искривился. Августину почему-то показалось, что сейчас заиграет банджо.

– Они унесли наши телевизоры и плейер. Папин ящик с инструментами. Я стою на посту, чтобы застрелить гадов, если вернутся.

– А ты когда-нибудь стрелял из этой винтовки?

– Сколько раз! – Серо-голубые глаза мальчика выдали ложь. «Мини-14» – тяжелое оружие, слабые ручонки устали его держать. – Шли бы вы отсюда.

Августин, отступая, кивнул:

– Только ты осторожнее, ладно? Вдруг не того подстрелишь.

– Папа сказал, что расставил везде мины-ловушки, так что в следующий раз они шибко пожалеют. Он пошел в скобяную лавку. А мама с Дебби пока у дяди Рика. Дебби мне наполовину сестра, ей семь.

– Пообещай, что будешь осторожнее с винтовкой.

– Она на ржавый гвоздь наступила, и у нее заражение.

– Скажи, что не будешь нервничать.

– Ладно. – Капелька пота скатилась по его загорелой щеке. Наверняка было щекотно, но руку с винтовки он не снял.

Августин помахал парнишке и пошел дальше. В доме, где он оставил Бонни и губернатора, никого не было. Стоявший через дорогу черный джип «чероки» тоже исчез.