"Дрянь погода" - читать интересную книгу автора (Хайасен Карл)

22

Августин рванул на другую сторону. На пороге достал пистолет. Окликнул Бонни, но никто не ответил. Он осторожно прошел по дому. Ни души. Затхлый воздух пах плесенью и потом, лишь в одной спальне стоял запах крепких духов и постели. Чулан в прихожей открыт, в нем ничего необычного. Диплом на стене гостиной подсказал, что дом принадлежит торговцу Антонио Торресу. Ураган хорошо прошелся по жилищу. На заднем дворе к разбрызгивателю привязаны две карликовые таксы. Увидев чужого, собаки возбужденно залаяли.

Августин сел в виниловое кресло и постарался представить, что здесь могло произойти за двадцать минут его отсутствия.

Очевидно, что-то заставило губернатора сделать ход. Он, конечно, приказал Бонни ждать на другой стороне улицы, но она, видимо, увязалась за ним. Теперь они, вероятно, в джипе бандита, который увез их в неизвестном направлении.

Августин еще раз прошел по дому, ища какие-нибудь следы. В зловонной спальне среди обломков кирпичей валялся промокший альбом с фотографиями: хозяин, его супруга и множество упитанных родственников. На Бренду Рорк напал не жирный латиноамериканец, и на снимках лицо хозяина не было изуродовано. Это не он, решил Августин и прошел в кухню.

В шкафу над спаренной мойкой он нашел женскую кожаную сумочку, спрятанную в большой кастрюле. В сумочке лежал бумажник с водительскими правами, выданными в штате Флорида Эдит Деборе Марш. Белая женщина, дата рождения – 7 мая 1963 года. В строке «адрес» значилась квартира в Уэст-Палм-Бич. Странно, однако снимок передавал самую суть: симпатичная молодая женщина, взгляд хищницы, глаза с поволокой. Фотограф в отделе выдачи прав превзошел себя.

Еще в сумочке обнаружились аккуратно сложенные розовые копии страховых соглашений с компанией «Среднезападный Ущерб». Один договор на 60 000 долларов, другой на 141 000. Иски за ущерб от урагана в доме 15600, Калуса-драйв, подписаны Антонио и Нерией Торрес. Интересно, что документы помечены сегодняшним числом. Почему же они оказались у мисс Эдит Марш? Августин дерзнул переместить бумаги к себе в карман.

Любопытный поворот, но это вряд ли поможет отыскать Бонни и губернатора. Ключ к тайне – в негодяе с кривой челюстью. У него табельный револьвер Бренды, он за рулем джипа. А в доме – никаких его следов.

С каждой минутой подонок уезжал все дальше. Волна паники накрыла Августина, когда он подумал, что могло произойти. Невероятно, чтобы губернатор просто так позволил себя захватить. Непокорность у него в крови. Приставленное ко лбу дуло его лишь раззадорит. Но если он лажанется, Бонни пропала.

Августина корежило от страха. Хотелось вскочить в машину и ездить, ездить, отчаянно расширяя зону поиска в безумной надежде увидеть джип. Но бандит получил преимущество на старте и к тому же точно знал, куда едет.

Затем Августин вспомнил о патрульном Джиме Тайле. Бросить клич по рации – и все копы в Южной Флориде будут готовы засечь джип. Августин благоразумно запомнил новый номер: PPZ-350. «Спасите ламантина».[60]

Августин уже поднял трубку телефона в кухне, чтобы позвонить в дорожную полицию, но его взгляд упал на старую приятельницу – кнопку повторного набора.

Он выучился этому трюку, когда жил с полоумной медичкой – той, что в результате порезала его в ванной. Едва она исчезала из дому, Августин нажимал кнопку повторного набора, чтобы определить, не обзванивала ли подруга знакомых, пытаясь раздобыть «дилаудид», и не заложила ли украденные из его дома вещи. Вскоре он уже с ходу узнавал голоса ее дельцов и скупщиков. Кнопка стала действенным инструментом в том, чтобы предвидеть настроение подружки, а также отыскать пропавшее имущество.

Вот и сейчас Августин нажал кнопку, пытаясь узнать, куда в последний раз звонили из дома перед тем, как исчезли Сцинк и Бонни. После трех гудков ответил приветливый женский голос:

– «Райские Пальмы». Чем могу служить?

Августин замешкался. Он знал только одни «Райские Пальмы» – прибрежный мотель в Исламораде, но решил попытать счастья:

– Вам недавно звонил мой брат. Из Майами.

– Да-да, приятель мистера Хорна.

– Простите?

– Мистера Хорна, владельца. Вашего брата зовут Лестер?

– Точно, – наобум ляпнул Августин.

– Из Майами только он сегодня заказывал номер. Что, отменить?

– Нет-нет! Я лишь хотел проверить, что он забронировал комнату. Понимаете, у него завтра день рождения, и мы хотим сделать ему сюрприз. Устроить подводную рыбалку.

Женщина сказала, что их причал унесло в море, и посоветовала разузнать, нельзя ли нанять катер у «Бада и Мэри».

– Хотите, я им позвоню?

– Нет, не беспокойтесь.

– Мистер Хорн знает?

– О чем? – спросил Августин.

– Что у Лестера день рожденья? Он огорчится, что его не было, – уехал по делам в Тампу.

– Какая жалость. Я еще хотел спросить: во сколько брат заселяется? Мы должны успеть все организовать. Знаете, такая вечеринка-сюрприз.

– Да, конечно. Он сказал, что прибудет ближе к вечеру.

– Прекрасно.

– Не волнуйтесь, я ему ничего не скажу, чтобы не испортить сюрприз.

– Мэм, не знаю, как вас и благодарить!

Весь день Макс Лэм, разрываясь от жалости к себе, неумело пьянствовал в Гвадалахаре, а потом сел на рейс до Майами. Там он намеревался бросить курить, укротить супругу с промытыми мозгами и реконструировать собственную жизнь. Необходим еще один медовый месяц, только на этот раз – где-нибудь подальше от Флориды.

На Гавайях, думал Макс, или даже в Австралии.

Голова была как чугунная. Макс заснул в самолете, но похмелье от текилы рождало яркие и ужасные сны. Раз он проснулся, срывая с охваченной огнем шеи несуществующий ошейник. В кошмаре не похититель, а Бонни держала пульт, с сатанинским хохотом тыча в кнопки. Через час привиделся еще один сон, и опять про жену. Теперь они трахались на палубе аэроглиссера, который несся по болотам под фарфорово-голубым небом. Прикрыв глаза, Бонни сидела на нем, и меч-трава хлестала ее по лицу. За ее обнаженное плечо уцепилась макака – та самая шелудивая тварь, которую Макс снимал после урагана. Во сне он не видел лица того, кто правил глиссером, но знал, что это парень, жонглировавший черепами. Бонни двигала бедрами, и мерзкая обезьяна подпрыгивала на ней, как крохотный ковбой. Потом вдруг поднялась на задние лапы и показала розовый возбужденный членик. Тут Макс завопил и проснулся. Когда самолет приземлился, он еще пучил глаза, но уже немного успокоился.

В аэропорту Майами текиловые фантомы вновь ожили из-за газетного заголовка:

Макс купил газету и с ужасом прочитал историю гангстера Айры Джексона. Его сожрал лев, во время урагана убежавший с фермы, где содержались дикие животные. Жуткие подробности подстегнули Макса в его миссии.

К дому Августина он подъехал с заготовленной речью и, если понадобится, угрозой суда. Света в доме не было. Дверь никто не открыл. В отсутствие возможной конфронтации Макс осмелился проскользнуть на задний двор.

Стеклянная дверь веранды оказалась незапертой. В доме стояла духота. Макс включил кондиционер и зажег все лампы. Он намеренно заявлял о своем присутствии – зачем шарить в темноте, еще примут за обычного грабителя.

Окрыленный собственной отвагой, Макс прочесал дом в поисках следов Бонни. В шкафу висела одежда, в которой жена была в день его похищения. Поскольку все вещи из машины украли, Макс рассудил, что Бонни теперь носит чужую одежду. Хотя, возможно, родители перевели ей деньги… Или Августин накупил ей дорогих нарядов? Разве не так поступают те, кто уводит чужих жен?

Макс заставил себя войти в гостевую комнату. Он старался не смотреть на полку с черепами, но его таки передернуло от их незрячих взглядов. К его радости, постель была смята только с левой стороны, где любила спать Бонни. Исследование одинокой подушки показало, что вмятина на ней вроде бы соответствует форме головы молодой женщины. Явных улик посещения кровати мужчиной не обнаружилось.

Дубовый шкаф ломился от богатого ассортимента женской одежды – от лифчиков до джинсов, интригующе разнообразных размеров. Реликвии бывших подружек хозяина, догадался Макс. Судя по амазонскому размеру черных гетров, в одной было шесть футов с лишним. Имелись также миниатюрные вещи, которые подошли бы жене – например, бледно-голубые вязаные носки, лежавшие в аккуратной кучке на полу. Мир вокруг показался не таким мрачным: стало быть, Бонни одежду одолжили.

Макс собрался с духом для следующей инспекции: комнаты Августина.

Постель выглядела так, будто в нее подложили гранату. У парня потрясающая партнерша либо чудовищные кошмары, подумал Макс. Сбитые простыни не позволяли определить, делил ли кто-нибудь ложе с хозяином. Похоже, ночевал здесь весь состав «Кордебалета».[61]

Неопределенность томила. Макса осенила идея – противная, но результативная. Он нагнулся к кровати и обнюхал простыни, стараясь уловить запах духов Бонни. Удивительно, но Макс не мог вспомнить их названия, хотя аромат фруктового сада не забудет никогда.

Он мысленно разбил постель на квадраты и начал обнюхивать от спинки, спускаясь по матрасу к ногам. Оглушительный чих объявил о находке – одеколон «Пако Рабанн», мужской. Макс узнал запах, потому что сам (невзирая на почти убийственную аллергию) пользовался этим одеколоном каждый понедельник, когда шел на еженедельное совещание на шестом этаже.

Запах «Пако» и отбеливателя – вот все, что Макс обнаружил на простынях Августина.

Оставалось еще проверить мусорную корзину в ванной. Макс беспощадно перебрал мусор, но использованных презервативов, слава богу, не нашел.

Потом, растянувшись на диване, он вдруг понял, что верность или измена Бонни – не главное. Дело в ее рассудке. Ведь эти безумцы как-то сумели ее охмурить. Просто какая-то таинственная секта – один жрет дорожную падаль, другой носится с черепами.

Ну как же такая неглупая девушка позволила этим уродам задурить себя?

И Макс решился на смелый шаг. Он составил текст и, прежде чем поднять трубку, с час репетировал. Потом набрал номер нью-йоркской квартиры и оставил сообщение для беспутной жены. Ультиматум.

Затем Макс перезвонил, чтобы послушать, как это звучит на автоответчике. В его голосе было столько металла, что он с трудом себя узнал.

Отлично. Именно это и нужно услышать Бонни.

Если она, конечно, позвонит.

Жена ехидно сообщила Авиле, что его дорогостоящих священных козлов забрало Агентство по контролю за животными. Одного поймали, когда он щипал травку на обочине скоростной магистрали, а другой объявился на автомобильной мойке и пропорол рогами радиатор арендованного «ягуара». Об этом сообщили в новостях «Седьмого канала».

– И что? Чего ты от меня хочешь? – спросил Авила.

– Три сётни долляров! Зябудь о них!

– Хочешь, чтобы я выкрал козлов? Ладно, ночью поеду в звериный приют, сломаю ограду и уведу этих гадов. Тогда ты угомонишься? Попутно прихвачу котят и щенков. И жирную морскую свинку для твоей мамаши, идет?

– Ненавизю тебья! Ненавизю!

– Опять за рыбу деньги! – помотал головой Авила.

– Тебья и твоего педрильского oricha![62]

– Ори громче! Может, поднимешь из могилы родичей в Гаване!

Зазвонил телефон. Авила взял трубку и отвернулся от жены. Та швырнула банку бобов и пулей вылетела из кухни, изрыгая поток английской брани.

Звонила Жасмин.

– Что это у тебя грохочет? – спросила она.

– Семейная жизнь.

– Понятно, дорогой. А мы тут сидим с Бриджит. Угадай, какие у нас на вечер планы?

– Отстрочить кому-нибудь?

– Батюшки, кто-то у нас совсем не в настроении.

– Извини, – сказал Авила. – Паршивый выдался день.

– Мы едем в Киз.

– Ну?

– Повидаться с твоим дружком.

– Серьезно? Где?

– В каком-то мотеле на побережье. Представляешь, он нам платит, чтобы мы понянчились с каким-то старикашкой.

– Кто он? – Авила не понимал, что еще затеял Щелкунчик.

– Не знаю, просто хмырь какой-то. Мы должны его занять на пару дней, устроить порнушку и сделать несколько снимков. Твой приятель дает по пятьсот каждой.

– Хм, круто.

– Работы сейчас никакой, красавчик. После урагана все наши клиенты стали пристойными, верными и богобоязненными семьянинами. – Авила услышал, как хихикнула Бриджит. – Так что пятьсот баксов очень кстати.

– Ты удвоишь гонорар, если скажешь название мотеля.

– А для чего мы звоним-то? Разве я не молодец?

– Ты несравненная, – сказал Авила.

– Слушай, дорогуша, мы хотим знать…

– Дай-ка мне Бриджит.

– Нет. Мы хотим знать, что у тебя на уме. Мы обе, как обычно, под надзором…

– Не волнуйся.

– …и нам ни к чему неприятности с законом.

– Говорю же, успокойся.

– Ты не пришьешь этого парня?

– Кого? Щелкунчика? Да нет, он просто мне задолжал. В котором часу вы встречаетесь?

– Около восьми.

Авила глянул на часы:

– Вы, бабоньки, поспеете в Ки-Уэст к восьми только на ракете.

– Нам не в Ки-Уэст, дорогой. В Исламораду.

На семьдесят пять миль ближе, но Авила сомневался, что доберется туда вовремя. Только сначала надо совершить жертвоприношение – без него немыслимо пускаться в столь важную поездку.

– Жасмин, как называется мотель?

– Ты обещаешь, что не подставишь нас с Бриджит?

– Ну сказал уже!

– Слушай, вот наши условия. Ты дождешься, пока мы получим деньги с твоего дружка. И ты обещаешь, что никого не угрохаешь в нашем присутствии. Идет?

– Клянусь будущей могилой жены, – буркнул Авила.

– И скажи, что заплатишь нам по пять сотен, как обещал.

– Говорю.

– И еще обед с крабами. Это Бриджит придумала.

– Годится. – Авила не стал информировать проституток, что сейчас для крабов не сезон, это запутало бы переговоры. – Название мотеля?

– «Райские Пальмы». Я там не бывала, Бриджит тоже, но Щелкунчик сказал, там мило.

– По сравнению с тюрягой это просто «Риц», блин. Номер комнаты?

Жасмин спросила Бриджит. Та не знала.

– Не важно, – сказал Авила. – Я вас найду.

– Запомни, ты нам обещал.

– Постараюсь. Я держу обещание уже семь секунд.

– Ладно, миленький, мы двинули.

Авила хотел уже положить трубку, но вдруг кое-что вспомнил.

– Эй! Жасмин, погоди!

– Чего?

– Ты ей про меня говорила?

– Бриджит? Ничего не говорила, – удивилась Жасмин. – Про что?

– Ладно, ничего.

– А-а! Ты про…

– Тихо!

– Миленький, да я ни в жизнь! Все между нами. Как перед богом!

– Позавчера ты сказала, что тебе понравилось. – В тот раз Авила героически сдерживался, чтобы не издать в постели ни звука. Те, что все же вырвались, даже при богатом воображении нельзя считать писком.

– Позавчера было бесподобно, – сказала Жасмин. – И даже фантастично! Со мной такого никогда не было.

– Да и ты была ничего, – ответил Авила.

По дороге в Суитуотер за курами он все время вспоминал щедрый комплимент проститутки. Какая разница, было ли в нем хоть слово правды. Авила и не мог о том судить, ибо понятие искренности было ему весьма чужеродно. Он просто радовался, что шлюха перестала называться Морганной – поди припомни столь корявое имечко в порыве страсти.

Соединение марихуаны с метаквалоном тлетворно сказалось на благоразумии доктора Чарлза Габлера. Особенно ярко это проявилось поздней ночью 1 сентября в придорожном мотеле на шоссе № 10 близ Бонифэя, Флорида. Охваченный желанием, профессор выскользнул из двуспальной постели, которую он делил с Нерией Торрес, и юркнул в двуспальную постель бессонной аспирантки – юной Селесты. Едва доктор Габлер пылко пристроился к ее роскошной груди, как его подхватило теплым умиротворяющим потоком, где слились физическое и метафизическое. Менее подходящее для этого время трудно было выбрать.

Нерия Торрес начала пересматривать свои отношения с доктором Габлером в тот момент, когда они съехали с шоссе на окраине Джексона, Миссисипи, потому что возлюбленный захотел отлить. Сидя за рулем, Нерия смотрела, как профессор пыжится в зарослях азалии, и думала: меня это уже не привлекает…

Пока Габлер ковылял обратно, лучи фар выхватили рубиновые кристаллы на талрепе, болтавшемся на его шее.

– Ништяк! – воскликнула юная Селеста, охваченная мистическим трепетом под воздействием пива «Гумбольдт».

Именно тогда Нерия заглянула в свое будущее и решила, что профессору в нем не будет места – особенно когда дело дойдет до страховки. Она представила, как доктор Габлер сладкоречиво попытается выманить часть денег, назвав это дружеским займом, и потом глухой ночью смывается со своей смазливой протеже. Так он поступил с предыдущей любовницей, продавщицей нарядных макраме, когда в его жизнь вошла Нерия Торрес.

Даже если профессор не вынашивал корыстных планов поживиться ураганными денежками, у Нерии имелся основательный повод его послать: появление Габлера в Майами осложнит схватку с брошенным мужем из-за страховой выплаты. Учитывая скверные обстоятельства, при которых она покинула домашний очаг, Нерия сомневалась, что ее Тони согласится все забыть и простить. Безуспешные попытки связаться с ним после шторма предрекали, что мстительный гаденыш явно настроился прикарманить ее долю. Нерия понимала: если дело дойдет до суда, непонятное присутствие доктора Габлера сработает не в ее пользу.

С такими мыслями она заснула в мотеле Бонифэя. Будь у нее крепче сон или греми кондиционер, сработанный еще в эпоху Эйзенхауэра, на несколько децибел громче, Нерия, вероятно, не пробудилась бы от приглушенного чмоканья и нежного кряхтенья, доносившихся с соседней кровати. Но она пробудилась.

Вначале Нерия лишь разлепила веки, но не шелохнулась. Зачарованная мерзостью происходящего, она лежала и прислушивалась, стараясь привести в порядок обуревавшие ее чувства. С одной стороны – огромное облегчение, что нашлась-таки веская причина бортануть профессора. Но с другой – ее бесило, что этот подлый говнючок ведет себя столь оскорбительно и бездумно. За годы совместной жизни Тони Торрес, несомненно, не раз ей изменял, но никогда – на соседней кровати!

В конце концов наглое хихиканье юной Селесты взбеленило Нерию Торрес. Она вскочила с кровати, включила свет, схватила бархатную сумочку с особыми исцеляющими кристаллами доктора Габлера и принялась неистово охаживать копошащийся холм под простыней. Тяжелая сумочка с острыми камушками нанесла серьезный урон рыхлым телесам профессора. По-бабьи взвизгнув, он скрылся в ванной и запер дверь.

Голая аспирантка скорчилась на матрасе, вся в слезах. Небритый подбородок доктора Габлера оставил предательские розовые потертости, тянувшиеся от ее шеи к вздрагивающему животу. Нерия злорадно отметила чуть видимые закорючки шрамов под ее идеальными грудями – Земная Матерь с имплантантами!

– Простите, Нерия! – задыхаясь, лепетала аспирантка. – Пожалуйста, не убивайте меня! Прошу, не надо…

Нерия швырнула на пол сумочку с кристаллами.

– Знаешь, чего я тебе желаю, Селеста? Чтобы засранец, который прячется в сортире, стал самым ярким событием в твоей жизни. Где ключи от фургона?

Через несколько часов на запруженной грузовиками стоянке в Гейнсвилле Нерия еще раз попыталась дозвониться до бывшего соседа – мистера Варги. Теперь его телефон работал, и Варга ответил после третьего гудка. Он уверял, что ничего не знает об отъезде мужа Нерии в грузовике с вещами и светловолосой потаскушкой:

– Я вообще в последний раз видел Тони через два дня после урагана.

– Чужие в доме есть? – спросила Нерия.

– Шляются туда-сюда постоянно. Но блондинок не было.

– Что за люди, Леон?

– Не знаю. Вроде бы друзья и родственники Тони. У них две собаки, гавкают полночи. Как я понял, Тони пустил родичей приглядеть за домом. – Варга поделился своей теорией: муж Нерии залег из-за шумихи вокруг производителей трейлеров. – Все до одного домики разнесло к чертовой матери. Газеты и телевидение развонялись. Говорят, расследование будет. И займется им ФБР.

– Ой, да ладно.

– Такие слухи, – докладывал Варга. – Тони у тебя не дурак. Думаю, он решил пересидеть, пока все не уляжется и народ не придет в себя. Нет, правда, он-то при чем, что трейлеры развалились? На все воля божья. Господь нас испытывает, как Ноя.

– Только Ной не был застрахован, – буркнула Нерия.

Мистер Варга прав в одном: Тони маячить не станет, если запахло жареным. Это в его стиле – перекантоваться где-нибудь в мотеле, а пока пустить в дом бездельников родственничков и никчемных приятелей-торгашей с девками. Далеко он не уехал, останется в городе, пока не хапнет куш от страховой компании.

Нерия воспряла духом. Сказочка про юную блондинку и Бруклин – дерьмо собачье. Эту хитрость муженек сам состряпал. Так я тебе и поверила, жди, размышляла Нерия. Разговор с мистером Варгой укрепил ее решение вернуться в Майами.

– Так ты действительно едешь домой? – спросил Варга. – Попробуете с хозяином начать все заново?

– Чем черт не шутит, – ответила Нерия и заставила соседа поклясться на Библии, что он ни словом не обмолвится о ее возвращении. Если Тони прознает – все пропало.