"Виктория Холт. Власть без славы ("Королевы Англии" #6) " - читать интересную книгу автора

ее ни во что не ставил, не пропуская ни одной юбки. К тому же французская
королева была инвалидом. А еще рассказывали, как ночью Франсуа зашел к отцу
в спальню. Отец ему сказал: "Я - ваш узник", а Франсуа ответил: "Я - ваш
слуга", подав отцу его рубашку.
Все это было разыграно специально, чтобы показать всему миру, какие они
друзья. А главное, чтобы об их дружбе узнал молодой, но весьма опасный
противник - император Карл. И если он только вздумает объявить войну одной
из стран-союзниц, ему придется столкнуться с обеими. Союз двух королей
закрепляли и дорогие подарки: отец подарил Франсуа воротник, украшенный
драгоценными камнями, а тот - еще более дорогой браслет. Каждый хотел
превзойти другого в выражении своих симпатий. Как известно, очень скоро
интересы обоих участников этого политического спектакля разошлись, и они
поняли, что только зря потратили время - игра не стоила свеч.
Хоть мне и было всего четыре года, но, взглянув на мать, я сразу
поняла, что во Франции ей не понравилось. Она недолюбливала французов и не
доверяла Франциску. Время показало, насколько она была права! К тому же это
касалось и лично ее. Оба правителя демонстрировали свою дружбу перед лицом
могущественного императора Карла, а моя мать была его родной теткой и при
всей своей преданности мужу тяжело переживала эту конфронтацию.
В то время в Европе было три самых могущественных монарха: Франциск
Первый, король Франции, император Карл, правитель Испании, Австрии,
Нидерландов, и Генрих VIII, король Англии. Все трое были примерно одного
возраста, молодые, полные сил и честолюбивых устремлений. У Франциска с моим
отцом было много общего - они любили повеселиться, устраивали пышные
празднества, турниры, каждый из них имел богатый, изысканный двор. Серьезный
и аскетичный Карл был их полной противоположностью.
После возвращения родителей я снова уехала в Диттон. Но на Рождество
приехала к ним. Я любовалась отцом - он превосходил всех красотой, силой и
величием. От его смеха, казалось, сотрясались стены замка, и все вокруг
заражались его буйной веселостью. Но когда он бывал не в духе, лучше было не
попадаться ему на глаза. Взгляд его становился острым, как нож, а полные
розовые губы превращались в тонкую извивающуюся змейку. В такие минуты всех
охватывал настоящий ужас. А меня старались поскорей увести.
Я боготворила своего отца, хотя даже в те счастливые годы всегда
испытывала перед ним страх.
Моя добрая, любящая мать вызывала во мне только нежность. С ней мне
всегда было легко и спокойно. С придворными она часто бывала высокомерной,
держа их на расстоянии, но со мной - неизменно ласковой и доброй.
Рождество прошло весело. Были маскарады, спектакли, мне подарили много
замечательных подарков. И снова отправили в Диттон.
Тут-то я заметила, что моя любимая графиня ходит сама не своя. И только
позже я поняла, что она переживала из-за Эдуарда Стаффорда, герцога
Букингемского.
Он занимал особое положение при дворе как представитель самого знатного
рода, и все считали, что они с отцом большие друзья. Накануне отъезда
королевской четы во Францию герцог устроил у себя в Панхерсте пышный прием в
их честь. После чего долго еще говорили, что Букингем дал сто очков вперед
самому королю по части гостеприимства.
Герцог и вообще-то не отличался большим умом, а в данном случае и вовсе
поступил опрометчиво. Всегда, при каждом удобном случае, он старался