"Виктория Холт. Роковой выбор ("Королевы Англии" #9) " - читать интересную книгу автора

давай больше не будем, а? Будем проявлять твердость, а то нам во дворце не
поместиться. Посмотри только на эту толстенькую ручонку..." Она брала руку
Анны и целовала ее. Через несколько минут эта пухлая ручонка снова тянулась
к блюду, а мама смеялась и шутливо бранила ее, кладя что-нибудь и себе в
рот.
Как непохожа была она на мать Марии-Беатрисы!
- Мне не разрешали вставать из-за стола, пока я не съедала все до
последней капли, - продолжала она. - Но тошноты у меня уже не было. Моя мать
очень хорошая женщина с сильным характером.
- Я бы возненавидела тех, кто заставлял бы меня есть то, что мне не
хочется, - сказала я.
- Суп был обычно пересолен от моих слез. Но мама была права,
разумеется. Надо приучиться делать то, чего тебе не хочется. Так легче жить
на свете.
Я задумалась над тем, мог ли ненавидимый ею суп облегчить ей переезд в
Англию. Я никак не могла этому поверить, а герцогиня Лаура представлялась
мне каким-то чудовищем. Меня охватила новая волна скорби по нашей доброй
любящей матери.
- Уроки у нас тоже были нелегкие, - сказала Мария-Беатриса. - Меня
часто наказывали, когда я не могла запомнить какой-нибудь стих из псалма. Ты
понимаешь, наша мать хотела для нас только самого лучшего. Она хотела, чтобы
мы были умны, чтобы мы были готовы ко всему, что бы с нами ни случилось. Все
это делалось только для нашего блага. Доктора однажды сказали, что мой брат
слишком слаб, чтобы так долго сидеть за уроками. Он должен больше бывать на
свежем воздухе. Но мама сказала, что сын тупица ей не нужен. Так что бедному
Франческо еще больше пришлось сидеть над книгами.
Как это было непохоже на наше детство! Я вспомнила, как, лениво
откидываясь в кресле, Анна говорила: "Я не буду сегодня учиться. У меня
глаза болят". И все говорили, что она должна беречь свои глаза. Уроки нам
давали только по нашему желанию, и никому бы и в голову не пришло заставлять
леди Анну учиться, если ей не хотелось.
Бедная, бедная Мария-Беатриса - хотя, должно быть, приятно знать так
много, как она.
- Ты увидишь, мой отец очень добрый, - уверяла я ее. Но я видела, что в
его присутствии ей было явно не по себе. Другое дело - король. Стоило ему
появиться, и Мария-Беатриса просто расцветала.
Меня несколько раздосадовало, что она предпочла бы в мужья моего дядю,
а не отца - и не потому что дядя был король. Я часто слышала, что король
обладал исключительным обаянием. В основе этого обаяния была природная
доброта, и, возможно из-за ее молодости и красоты король всегда выказывал
своей новой невестке особое расположение.
Он часто бывал в Сент-Джеймском дворце, официальной резиденции моего
отца, а с ним, конечно, являлись и придворные, так что у нас бывали очень
оживленные приемы.
Мария-Беатриса явно нравилась дяде. Его всегда привлекал такой тип
красоты, хотя я и понимаю теперь, что он явно подчеркивал свое расположение
к ней еще и потому, что многие при дворе к этому браку относились
неодобрительно. Он хотел заткнуть рот недовольным, и это при том, что и сам
был недоволен приверженностью моего отца к католицизму или, вернее, его
нежеланием хранить ее в тайне.