"Стюарт Хоум. Встан(в)ь перед Христом и убей любовь " - читать интересную книгу автора

говоря, мы не столько желаем вещи сами по себе, сколько желаем походить на
ближних. Но если мы желаем того же, что и другие, то конфликт неизбежен. Для
того чтобы положить конец этому конфликту, необходим суррогат, очистительная
жертва, убийство, после которого в социуме воцаряется покой. В вас мы
запрограммировали личность, идентичную той, которая имплантирована в
сознание двойника Сары Остерли. Это неизбежно приведет к конфликту между
вами и малолетней матерью-одиночкой, и конфликт этот вы сможете разрешить
только через ритуальное человеческое жертвоприношение!
- Но это ужасно! - простонал я. - Это же так ужасно!
- Ничего ужасного, - настаивал Ходжес. - Этот акт разом окупит все
вложения, сделанные в мои исследования! Как бы вы не упирались, в конце вы
сделаете то, что хочу от вас я!
- Ни за что! - вскричал я, но тут игла вошла в мою вену, и началось
беспамятство, которое продолжалось то ли несколько недель, то ли несколько
месяцев.

***

Я очнулся в незнакомой постели. Рядом никого не было. Я встал и открыл
шторы. Лоджии, лоджии, ряды лоджий - спальный район. В комнате почти ничего
не было: гардероб с весьма странным подбором одежды да несколько эстампов на
алхимические сюжеты на стенах. В гостиной - ряд предметов явно чернокнижного
толка и книги, книги, книги. Бегло пробежав взглядом по корешкам, я успел
различить труды Элифаса Леви, Папюса и Юлиуса Эволы. Из названий книг
явствовало, что их авторы писали на эзотерические темы, о чем
свидетельствовал и тот факт, что немногие известные мне имена принадлежали
прославленным оккультистам. Среди прочих были там и произведения Алистера
Кроули, мадам Блаватской и Дион Форчьюн. Я закрыл глаза и наугад взял книгу
с полки. Мне попалась "Тайна Запада" Дмитрия Мережковского, которая в те
времена еще была китайской грамотой для моего неискушенного глаза.
Я быстро просмотрел содержимое досье, находившихся в выдвижных ящиках.
В первых трех содержались документы, относившиеся к истории и ритуалам
группы, зарегистрированной под официальным названием "Общество Любителей
Древности Южного Лондона", хотя оно действовало и под множеством других
имен, например "Ложа Черной Завесы и Белого Света". В документах часто
встречалось имя одного человека, которого я отлично знал, но, тем не менее,
я оказался абсолютно не подготовлен к шоку, ждавшему меня, когда я заглянул
в последний, нижний ящик. Дело в том, что человек этот не просто носил то же
имя, что и я - он был тождественной со мной личностью. Я уставился на мое
собственное свидетельство о рождении - документ, который мог получить только
я сам при достижении совершеннолетия. На свидетельстве старомодным почерком
было начертано имя, которое я никогда не предавал огласке: Джеффри
Реджинальд Томпсон.
Я швырнул обратно в ящик пачку бумаг, направился к телефону, взял
трубку и набрал мой собственный номер. Пока лондонские АТС пощелкивали,
осуществляя соединение, я поднял связку ключей, которая лежала возле
записной книжки. Я перебирал их, слушая мой собственный голос на
автоответчике. Когда звуковой сигнал сообщил мне, что на пленке имеется
достаточно места, чтобы оставить сообщение, я почувствовал поднимающуюся во
мне волну гнева,