"Эрнест Уильям Хорнунг. Старая любовь" - читать интересную книгу автора

- Хотите, я еще кое-что скажу вам? - спросил он.
- Мне все равно.
- Его и в этой могиле нет. Он не мертвее нас с вами, и эти фиктивные
похороны - его последний трюк.
Не уверен, смог бы я что-нибудь сказать, если бы попытался. Я и не
пытался. Мне и не нужно было говорить. Я даже не спросил его, был ли он
уверен настолько, насколько был уверен я. Мне все стало так ясно, как бывает
с любой загадкой, когда к ней есть ответ. Тревоги доктора, его беспринципная
продажность, симуляция заболевания, мое собственное увольнение - все встало
на свое место, и даже последнее событие не могло омрачить моей радости по
поводу самого главного, по сравнению с которым все остальное было лишь
тусклым мерцанием рядом с ярким солнцем.
"Он жив! - ликовал я. - Остальное не имеет значения! Он жив!"
Наконец-то я сообразил спросить, поймали ли они и его тоже, хотя должен
признать, меня не очень беспокоило, что я услышу в ответ. Я уже высчитывал,
сколько каждый из нас может получить и сколько нам будет лет, когда мы
освободимся. Но мой спутник сдвинул шляпу на затылок и близко склонился ко
мне, чтобы я мог как следует разглядеть его лицо. И как вы уже
догадываетесь, передо мной было лицо самого Раффлса, искусно загримированное
(правда, хуже, чем его голос), хотя я, конечно, в момент узнал бы его, если
бы с самого начала не чувствовал себя таким несчастным и повнимательнее
разглядел бы его.
Жак Сайар сделала его жизнь невыносимой, и это был единственный выход.
Раффлс купил доктора за тысячу франков, а тот по своей инициативе купил
сиделку. Мне он по каким-то причинам не доверял и настаивал на моем
увольнении как на необходимом условии его участия в заговоре. Подробности,
по мере того как Раффлс рассказывал мне всю эту историю, были то забавными,
то ужасными - все вперемешку. В какой-то период он действительно выпил так
много лекарств, что, по его словам, "был совсем мертвым", но он оставил
жесткие инструкции, что никто, кроме сиделки и его "верного доктора", не
имеет права "и пальцем к нему прикоснуться" после его смерти. Раффлс
совершенно определенно решил не посвящать меня в эту тайну, и, если бы не
мое неуместное появление на похоронах (куда он пришел, чтобы насладиться
финальной сценой) - я и тогда был, и сейчас остаюсь уверен, - он бы так и
поступил. В качестве объяснения я услышал от него именно то, что и хотел, а
в следующую минуту мы уже свернули на Прэд-стрит, Паддингтон.
- Мне послышалось, ты называл "Боу-Стрит"! - сказал я. - Мы едем прямо
в Ричмонд?
- Можно бы, хотя я думал сначала купить себе чемодан, чтобы чинно и
благородно начать новую жизнь в качестве долгожданного брата, вернувшегося
из дальних краев. Поэтому я и не писал! Похороны состоялись на день позже,
чем я рассчитывал. Я собирался написать сегодня вечером.
- Так что же мы будем делать? - нерешительно спросил я, когда он
расплатился за кеб. - Я все время всем твердил, что ты приезжаешь из
колониальной страны.
- Ну, допустим, я потерял багаж, а? Или волна залила каюту и все до
нитки испортила? Или у меня просто не оказалось ничего, что стоило бы везти
домой? Это мы придумаем в поезде.

1