"Эрнест Уильям Хорнунг. Старая любовь" - читать интересную книгу автора

отвертеться будет трудно, но все-таки разве из инвалидного кресла совершают
ограбления? А в остальном я полагался на доктора Теобальда. Тем временем
Раффлс догадался уйти с балкона, и теперь мне была видна лишь его голова,
когда он заглядывал в шкаф. Я как будто смотрел оперу, "Аиду" например, где
две сцены разыгрываются одновременно - одна внизу, в подземелье, другая в
храме над ним, наверху. Точно так же я одновременно следил, как Раффлс
крадучись передвигался по комнате вверху и как муж с женой сидят за столом
внизу. И совершенно внезапно, когда муж, пожав плечами, подлил себе в бокал,
женщина вдруг отодвинула стул и направилась к двери.
Раффлс в это время стоял у камина. Он держал в руках одну из фотографий
и внимательно изучал ее сквозь прорези для глаз в этой дурацкой маске,
которая все еще была на нем. В конце концов она ему все-таки понадобится.
Дама вышла из столовой, открыв и закрыв дверь; мужчина в это время еще раз
наполнил бокал. Я бы крикнул, чтобы предупредить Раффлса о надвигающейся
опасности, но в этот момент (именно в этот) на улице появился констебль
(именно он, никто другой), степенно обходивший свой участок. Ну что я мог
сделать, кроме как меланхолично взглянуть на кресло да спросить констебля,
который час. Придется здесь, по-видимому, торчать весь вечер, заметил я - и
сразу же понял, что эти слова лишают меня возможности воспользоваться всем
моим заготовленным объяснением. Это было ужасно. К счастью, оттуда, где
проходил констебль, ничего нельзя было увидеть, ну, если только потолок в
столовой; но он отошел не так уж далеко, когда женщина открыла балконную
дверь и судорожно глотнула воздух, даже мне через улицу слышно было. И мне
никогда не забыть последовавшей за этим сцены в освещенной комнате с
балконом.
Перед Раффлсом стояла красивая темноволосая женщина, чей профиль, каким
я увидел его в свете электрической лампы, до сих пор будто камея стоит у
меня перед глазами. Такая точеная линия лба и носа, вздернутая верхняя губа
и совершенная форма подбородка чаще встречаются в мраморе, чем у живого
человека. Она и стояла как статуя из мрамора, вернее, из прекрасной светлой
бронзы, такой у нее был цвет лица. Женщина не побледнела и не задрожала от
страха, только грудь ее вздымалась и опускалась. Она спокойно стояла перед
разбойником в маске, мне показалось, что он первым должен оценить ее
храбрость, я так сразу об этом и подумал и еще удивился, как это Раффлс сам
не растерялся перед такой смелой женщиной. Однако немая сцена длилась
недолго. Женщина насмешливо взглянула на него, а Раффлс, не двигаясь, все
стоял с фотографией в руках. Тогда она быстро повернулась и решительно
направилась не к двери или звонку, а к балкону, через который Раффлс и
проник в дом, при этом полицейский-то еще не успел скрыться из виду. До сих
пор не было сказано ни слова. Но тут Раффлс что-то сказал, я не слышал что,
но при звуке его голоса женщина резко повернулась, и Раффлс, сорвав с себя
маску, робко посмотрел ей в лицо.
- Артур! - воскликнула она, услышать ее можно было и на улице.
Они стояли и смотрели друг на друга, ни один из них не двигался. Пока
они так стояли, открылась и захлопнулась входная дверь. Из дома вышел муж,
это был человек с великолепной фигурой и лицом гуляки, даже сейчас было
видно, как он, боясь пошатнуться, тщательно следит за походкой. Это нарушило
чары. Женщина выглянула на балкон, потом снова посмотрела в комнату, опять
вдоль улицы, и на этот раз я увидел ее лицо. То было лицо богини, которая
вынуждена взглянуть на сатира после лицезрения Аполлона. Ее рука, сверкнув