"Роберт Говард. Месть Черного Вулми ("Черный Вулми")" - читать интересную книгу автора

пистоли, но нашел только меч и поспешил к выходу. Его нервы натянулись до
предела. Абсолютная темнота, окутавшая развалины, наводила на мысли о
мрачных водах Стикса. В слабом свете звезд он не заметил тела,
распростертого на траве, пока не споткнулся о него. Но и тогда он не смог
разглядеть его как следует, только смутно увидел очертания человека,
лежавшего на земле перед входом в лабиринт.
Наверху на скалах слабый ветерок пошевелил листья на деревьях, и
Уэнтард услышал их тихий шелест. Где-то рядом, невидимые, его подстерегают
индейцы. Но все вокруг опять погрузилось в невероятную тишину.
Уэнтард опустился на колени возле тела, распростертого перед ним, и изо
всех сил напряг глаза, затем негромко хмыкнул. Убитый не был индейцем, он
был чернокожим - шоколадного цвета великан, в одной набедренной повязке и
головном уборе из перьев попугая. Рядом с ним валялся смертоносный боевой
топор, на груди Уэнтард разглядел глубокую страшную рану и вторую,
поменьше, - чуть ниже плеча, в которой торчал клинок. Удар был, видимо,
очень сильным, лезвие пробило тело насквозь и вышло из спины.
Уэнтард невольно выругался сквозь зубы. Появление чернокожего было
вполне объяснимо. Негритянские рабы, бежавшие от испанцев, часто скрывались
в джунглях и жили с их обитателями. Этот чернокожий, очевидно, не разделял
суеверий индейцев, из-за которых те не могли войти в каменную "чашу"; он в
одиночку отправился в лабиринт, чтобы найти и убить белого врага. Но вместо
этого негр сам нашел здесь свою смерть. Было ясно, что смертельный удар
нанесен необыкновенно сильным человеком. Страшное подозрение закралось в
душу Уэнтарда, хотя неведомый убийца чернокожего спас его от верной смерти
во сне. Все это выглядело так, словно в судьбу англичанина вмешалось
какое-то загадочное существо, тем самым как бы заявив, что судьба Уэнтарда в
его руках. При этой мысли Уэнтард поежился.
Тут он осознал, что при себе у него только меч, и вспомнил, как выбежал
из комнаты полусонный, оставив пистолеты на полу, потому что не смог сразу
нашарить их в кромешной тьме. Он поспешил обратно в каменную комнату и
принялся ощупывать пол, сперва спокойно, а потом с внезапным ужасом: оружия
на полу не было.
Когда Уэнтард понял это, его охватила паника. Не помня себя, он снова
выскочил наружу. Его прошиб холодный пот, он весь дрожал, как в лихорадке, и
лишь огромным усилием воли удержался от истерического крика.
Наконец ему удалось взять себя в руки. Значит, дело не только в его
больном воображении, и кто-то действительно, видел его спящим в мрачной
каменной комнате. Кто-то или что-то, кроме него, побывало в этой комнате,
что-то, завладевшее его пистолями, пока он рассматривал убитого негра, или
даже - страшно подумать! - пока он спал. Все же ему хотелось надеяться, что
последнее исключено. Но почему тогда ему оставили меч? Или это индейцы
затеяли с ним какую-то непонятную ему чудовищную игру? Может быть, именно их
взгляды, полные ненависти, он чувствовал на себе в ночной темноте? Нет, едва
ли. У индейцев, пожалуй, не было причин убивать своего чернокожего собрата.
Силы Уэнтарда были на исходе. Он почти обезумел от голода и жажды и
содрогался при мысли о том, что ему предстоит провести знойный день в
огромном каменном колодце без капли воды. Когда думать об этом стало совсем
нестерпимо, он сжал рукоятку меча и направился к выходу, решив, что лучше
скорая смерть от рук разъяренных индейцев, чем долгое и мучительное умирание
от жажды среди этих развалин. Пусть уж лучше живые дикари из плоти и крови