"Роберт Говард. Подлежит уничтожению" - читать интересную книгу автора

На миг гость застыл словно преобразившись: его могучая рука
взметнулась, пальцы сомкнулись в кулак, темные глаза метнули молнии. От
него исходила аура ужасающей властной силы, она внушила благоговейную
робость даже необузданному вандалу. Запахнувшись царственным жестом в свой
багряный плащ, гость направился к двери и покинул каюту, несмотря на
восклицание пытавшегося удержать его Гейзериха.
Пораженно чертыхаясь, король прохромал к двери, открыл ее и выглянул
на палубу. На полуюте горел фонарь, из трюма, где усердствовали за веслами
гребцы, поднималась вонь немытых тел. Ритмичное клацанье соперничало с
убывающим эхом подобных звуков, доносящихся с длинной призрачной вереницы
идущих следом кораблей. Луна поблескивала серебром на волнах, сияла
белизной на палубах. У двери Гейзериха стоял на страже одинокий воин и
лунный свет сиял на его золотистом, с плюмажем шлеме и римской кирасе. Он
поднял в знак приветствия свой дротик.
- Куда он ушел? - осведомился король.
- Кто, мой повелитель? - глуповато переспросил воин.
- Высокий человек, тупица! - нетерпеливо воскликнул Гейзерих. -
Человек в багряном плаще, который только что покинул мою каюту.
- Никто не покидал твоей каюты с тех пор, как Гунегас и другие
господа ушли отсюда, мой повелитель, - изумленно пробормотал вандал.
- Лжец! - меч Гейзериха серебряной молнией выскользнул из ножен. Воин
побледнел и отшатнулся.
- Бог мне свидетель, о король, - поклялся он, - но сегодня ночью я не
видел такого человека.
Гейзерих пристально уставился на воина: вождь разбирался в людях и
понял, что этот страж не лжет. Волосы на голове короля шевельнулись, он
молча повернулся и торопливо захромал к каюте Атаульфа. Чуть помедлив у
двери, он распахнул ее.
Атаульф, раскинув руки, лежал лицом на столе и его состояние можно
было определить одним взглядом. Его лицо посинело, остекленевшие глаза
были широко открыты, а между губ торчал почерневший язык. Шею Атаульфа
стягивал завязанный особым морским узлом шелковый пояс Гейзериха. Возле
одной его руки лежало гусиное перо, у другой - чернила и лист пергамента.
Подняв его, Гейзерих медленно, с усердием прочел:
Ее величеству, императрице Рима:
Я, твой верный слуга, выполнил твою просьбу и готов убедить варвара,
которому служу, повременить с нападением на имперский город до прибытия
ожидаемой тобою помощи из Византии. Тогда я заманю его в упомянутый залив,
где его можно будет зажать в клещи и уничтожить вместе с его флотом...
Письмо обрывалось непонятной закорючкой. Гейзерих уставился на труп и
у него снова шевельнулись короткие волосы на голове. Высокий незнакомец
исчез бесследно и вандал понял, что никогда не увидит его снова.
- Рим заплатит за это, - пробормотал он. Маска, которую Гейзерих
привычно носил на людях, сползла и под ней оказалась личина голодного
волка. Злобный взор и стиснутая в мощный кулак рука со всей откровенностью
указывали на уготованную Риму участь. Гейзерих вдруг вспомнил о все еще
зажатой в пальцах монете, брошенной незнакомцем на стол. Он взглянул на
нее и шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы, узнавая письмена старого
забытого языка и профиль человека, знакомый ему по высеченным в древнем
мраморе старого Карфагена изображениям, чудом избежавшим гнева империи.