"Роберт Говард. От любви к Барбаре Аллен ("Черный Канаан")" - читать интересную книгу автора

- Да, тебе этого не понять, - презрительно фыркнул он. - Ты вообще не
видел ничего, кроме бесконечных песков да голых скал. Что ты можешь знать о
горных склонах, покрытых зарослями березы и лавра, о прозрачных хрустальных
ручьях, вьющихся в прохладной тени и звенящих по камням? О горных лесах с
раскинувшимся над ними голубым небом?
- Ничего, - покорно ответил я.
Однако не успел я проговорить это слово, как ясно и отчетливо
представил все, о чем он говорил. Настолько живо, будто родился в тех
местах и воспоминания о них навсегда остались в моей душе. Я буквально
ощутил запах цветущего кизила и блаженную прохладу пышных лесов, услышал,
как звенят по камням невидимые ручьи.
- Где уж тебе знать. - Он с жалостью посмотрел на меня. - Не твоя
вина... Джоэл всей душой любил родные края. Он вообще не покидал тех мест,
пока не началась война. Проклятая война. Она все перевернула вверх дном.
После нее все изменилось. Я отправился на запад, как и многие другие из
Теннесси. В Техасе мне жилось неплохо. Лучше, чем дома, и я ни за что не
вернулся бы назад. Но теперь, на старости лет, мне часто снятся дом, горы,
леса.
Остекленевшими глазами он уставился вдаль, видя что-то известное лишь
ему, блуждая по закоулкам своей памяти, как часто это происходит с
глубокими стариками.
- Четыре года под началом Бедфорда Форреста... - наконец заговорил
он. - Это счастье - служить под его командованием. Старина Бедфорд был
прирожденным кавалеристом. Он мог без устали скакать целый день, неделями
не есть, и спать на снегу. А видел бы ты его в бою! "По коням!" - и мы
стремглав несемся на врага... Форрест никогда не прятался за наши спины, а
дрался за троих. Его саблю не каждый солдат и поднять-то мог. А уж острая
была... Никогда не забуду ту глупую схватку, когда погиб Джоэл. Мы
неожиданно выскочили из ущелья между двумя невысокими горами и наткнулись
на караван фургонов янки. Его охранял отряд кавалерии. Мы ударили, словно
молния, и разнесли врага в клочья... Как сейчас вижу Форреста.
Разгоряченный битвой, он привстал в стременах, размахивает своей огромной
саблей и вопит: "Вперед! Гей, парни, гей!". И мы завыли, как дикари, и
ринулись вперед, и никого из нас не волновало, уцелеет он или погибнет,
покуда с нами наш командир... Мы долго преследовали тех, кто пытался
бежать, по всей долине. Когда бой закончился, Форрест остановил коня возле
своих офицеров и сказал: "Господа, похоже, мне перебили выстрелом одно из
стремян!" А оказалось, что его левая нога каким-то чудом выскочила из
стремени, а стремя подбросило на скаку, и оно легло поперек седла. Сам
Форрест, увлеченный дракой, и не заметил этого... Я был тогда совсем
недалеко от него. Мой конь пал. Ему прострелили голову, и я стаскивал с
него седло. Вот тут-то и подошел мой брат Джоэл, улыбающийся, освещенный
сзади утренним солнцем. Но он, видно, ошалел от боя. У него было такое
странное лицо...
Увидев меня, он резко остановился и пристально посмотрел, как будто не
узнал. А потом сказал такое... Ничего более странного от него я не слышал.
"Вот это да, дедуля! - воскликнул он. - Ты снова молод! Ты моложе меня!" И
в следующую же секунду замертво свалился к моим ногам: шальная пуля попала
ему прямо в лоб.
Дед повел плечами, словно ему вдруг стало холодно, и опять взял