"Роберт Говард. Великодушие настоящего мужчины ("Моряк Костиган")" - читать интересную книгу автора

Но если завтра утром не принесу тысячу долларов, они не продлят аренду. А у
меня в кармане нет даже проклятого полпенни! Ты ведь знаешь, как нам не
повезло с последним рейсом. И теперь я теряю "Морячку". Завтра, если не
наскребу тысячу монет, хозяева арестуют судно. А ведь это не просто лоханка,
это моя жизнь, моя душа.
Я бы предпочел потерять ногу, руку или глаз. Биение парусов моей
шхуны - сладчайшая музыка, а скрип ее снастей для меня все равно что
болтовня старых друзей. Отдать ее - все равно, что вырвать у себя сердце. Но
что до этого тебе, толстокожее ирландское отродье? Высоких чувств в тебе не
больше, чем в этом бульдоге. У меня, старика, отнимают корабль, и остаток
жизни я обречен сохнуть на мели. Что, небось радуешься? Убирайся прочь,
оставь меня в покое!
Что ж, я повернулся и ушел без единого слова. Пожалуй, не преувеличу,
если скажу: его речь ошеломила меня. Я знал, что Старик по уши в долгах, а
последние рейсы принесли одни убытки, но не подозревал, насколько плохи его
дела, иначе был бы с ним поласковей. Даже в голове не укладывалось, что у
него могут отобрать "Морячку". Я весь покрылся холодным потом. Почуяв, что
со мной неладно, Майк прижался ко мне и лизнул руку.
На улице я принялся ломать голову, где бы достать денег, и вспомнил
единственный известный мне способ - кулачные бои. Я даже вскрикнул - столь
внезапно осенила меня счастливая идея. Первая часть замысла касалась Ловчилы
Строццы, сильнейшего боксера-средневеса, находящегося в тот день в
Порт-Артуре по программе своего кругосветного турне. Как раз передо мной
большая афиша гласила, что Строцца и Бенни Гольдстейн будут драться десять
раундов до окончательной победы на ринге "Прибрежная арена Джима Барлоу".
Я прибавил шагу, намечая дальнейший план действий, как вдруг заметил
впереди широкоплечего молодца среднего роста - самого Ловчилу Строццу! Какая
удача! Он проходил мимо дешевой забегаловки, одного из тех подвальных
притонов, куда ведет с улицы длинная лестница. Содержал эту забегаловку мой
знакомый китаец. Я поравнялся со Строццей.
- Привет, Ловчила! - поздоровался я. - Рад видеть тебя снова!
Он угостил меня цепким, презрительным взглядом. Этот смуглый красавчик
в бесстрашии и жестокости на ринге не уступал пантере.
- Ах, да, - произнес он. - Старина Моряк! Как же, помню. Три года назад
на Западном побережье мы с тобой дрались на открытии турнира. С тех пор ты
не слишком прославился.
- Ага, - согласился я. - Но зато ты пошел в гору - не узнать того
салагу со сверхъестественным талантом ускользать и уворачиваться. Говорят,
сейчас чемпион-средневес норовит ускользнуть от тебя.
- Не ускользнет, - ухмыльнулся Ловчила. - Сейчас я езжу по всему миру и
дерусь только для того, чтобы доказать поклонникам: в среднем весе я лучший.
Вот, вернувшись в Америку, я заставлю глиняного чемпиона встретиться со
мной, и тогда пояс будет моим. Ну, а тебе что нужно? Доллар? Я не подаю
сшивающимся возле ринга пьянчугам и бродягам.
- Я не прошу подачку, - проворчал я, сдерживаясь, но уже видя перед
собой пляшущие красные искры. - Я прошу выпить со мной и обсудить одно
дельце.
- Ладно, только поживее, - согласился он. - Через час я должен быть на
"Арене", а если опоздаю хоть на минуту, мой паршивый менеджер решит, что
меня похитили, и закатит истерику.