"Роберт Говард. Великодушие настоящего мужчины ("Моряк Костиган")" - читать интересную книгу автора

Я первым спустился по лестнице в притон, кивнул его хозяину, старому
китайцу Ят-Яо, и тот провел нас в отдельный кабинет - грязный, замшелый,
очень смахивающий на погреб. Китаец поставил выпивку на шаткий стол и ушел,
затворив за собой дверь.
- Ну, так чего ты хочешь? - бросил Строцца. - Сроду не видал дыры
поганей, чем эта.
- Сейчас поясню. Ловчила, нынешний бой тебе не больно-то нужен. Ты
дерешься сегодня только потому, что твой менеджер углядел шанс срубить
легких деньжат. Но ты сам знаешь, что в этом городе бокс непопулярен. Что
для тебя обещанные Джимом Барлоу полторы тысячи долларов? Жалкие крохи.
По мне, так ты стоишь никак не меньше сотни тысяч. Бенни Гольдстейн -
твой спарринг-партнер, об этом во всем городе только я знаю. Будет не бой, а
дешевый спектакль, публика останется в дураках.
- Тебе-то что? - бросил Ловчила. - Ведь болельщики придут поглазеть на
меня. Разве я не стою денег за билеты?
- Возможно, - поддакнул я. - Но суть не в этом. Полторы тысячи, которые
тебе не нужны, мне бы очень пригодились. Я не собираюсь просить их взаймы,
но напомню, что три года назад, когда Ловчила был салагой без имени и
открывал турниры во Фриско, он пришел ко мне и попросил, чтобы я включил его
в полуфинал. Я согласился, и тебе прекрасно известно, что именно тот бой
вывел тебя на нужную дорогу. О нем тогда написали все ведущие спортивные
репортеры Фриско. Вообще-то я не из тех, кто всегда требует услугу за
услугу, но сегодня ты можешь здорово меня выручить.
Будь добр, не появляйся сегодня на "Арене". Предоставь это мне. Мой
капитан - старик, и у него хотят отнять шхуну. Это разобьет ему сердце.
Полторы тысячи для тебя мелочь...
Ловчила сидел с ухмылкой на смуглом смазливом лице, и я знал, что
напрасно сотрясаю воздух. Вспышки ярости молниями пронизали мой разум, и
пришлось вцепиться в край стола, чтобы не дать рукам волю.
- Значит, ты предлагаешь, чтобы я упустил полторы тысячи монет, -
посмеивался он, - ради какого-то жалкого старого хрыча? Я тебе что,
благотворительный фонд? Допустим, полторы тысячи и впрямь для меня мелочь,
но это не значит, что я выложу их первому встречному бродяге. Любой скажет,
что Ловчиле Строцце своя рубашка ближе к телу. А теперь убирайся.
Дрожа от ярости, я вскочил на ноги.
- Итальянская крыса! - проревел я. - Ты всегда думал только о себе!
Твоя подлая оболочка скрывает змеиное сердце. Слава Богу, что среди боксеров
мало таких ублюдков. Три года назад ты умолял дать тебе шанс, а теперь
отказываешь в пустячной сумме, которую тратишь на сигареты. Но знай, грязная
трюмная крыса, что тебе не видать этих полутора тысяч зеленых!
Он завопил от злости и вскочил с налитыми кровью глазами, а я вломил
ему в челюсть, вложив в удар все свое мясо и десяток тонн багровой ярости.
Строцца разбил стол в щепки и остался лежать среди них. Я позвал Ят-Яо, и он
появился с невозмутимым выражением на пергаментной физиономии.
Подняв Строццу, я перетащил его через отворенную доя меня китайцем
дверь в крошечную, смахивающую на темницу, каморку.
- Через минуту-другую оклемается, - сказал я старому китаезе. - Но все
же запри его на пару часов, а когда будешь выпускать, держи при себе
несколько вышибал - он будет сильно не в духе.
Старый Ят-Яо кивнул и осклабился, а мы с Майком поспешили к "Прибрежной